Даша открыла окно, высунулась почти наполовину. Странная, давящая тишина втянулась в комнату. Город тонул во мраке и тумане. Что там? Какая опять авария? Каждый день то авария, то катастрофа, то стихийное бедствие, то теракт… Чем дольше она находилась по ту сторону окна, тем тревожнее ей становилось. Повернула голову к небу и не увидела его. Серая взвесь — вот что было на его месте. Ни звёзд, ни луны, но и то, что заполняло собой небесную сферу, назвать облаками и тучами было нельзя. За всё то время, пока Даша частью висела за окном, по улице не проехала ни одна машина. Звуков вообще не было. Она спрыгнула с подоконника и на цыпочках пошла в спальню бабушки. Почему на цыпочках? Ей вдруг показалось, что звук, производимый в такой гулкой тишине, выдаст её перед каким-то невидимым врагом.
Бабушка, как обычно, спала на правом боку. Лицом к дверям. Дышала сбивчиво, иногда смешно причмокивала губами. Спала она обычно чутко, вот и сейчас, ещё не открыв глаз, спросила:
— Чего, Даша?
— Не знаю, баб, везде свет погас, даже мобильник вырубился, на улице — как будто вымерли все.
— Да свет не первый раз вырубают. Ложись, спи. Утро вечера мудренее.
— Страшно чего-то. А в Екатеринбурге тоже выключили?
— Почём я знаю. Ты за Артёма, что ли, переживаешь?
— Ну а как, переживаю, конечно.
— Не переживай. Мы же за него молимся. Ложись вон на дедово место. Спи рядом, если страшно.
Даша замерла в нерешительности:
— Ты, бабуль, будто вообще ничего не боишься.
— Боюсь. Боюсь, что на Страшном Суде Господь при всех мои грехи покажет. Вот стыда-то будет.
— Да ну тебя, бабуль, — Даша скривилась, перебираясь на другую часть кровати. — Скажешь тоже.
— Спи давай, а то не сможешь, небось, старухой пахнет в комнате.
— Я привыкла.
В это время в городе явственно ухнуло. Дрогнули оконные стёкла. И снова наступила тишина.
— Бомбят, что ли, или взрывают чего? — спокойно спросила темноту бабушка.
— Война-то ведь далеко, — успокоила сама себя Даша.
— Нынешние войны далеко не бывают. Но ты спи, чего гадать-то. Господь со всем разберётся…
5