Репетиция апокалипсиса: Тайная история атомных учений в СССР. Тоцкое-1954

7 След облака

В момент взрыва атомной бомбы 14 сентября 1954 года на Тоцком полигоне мощное световое излучение испепелило и превратило в пыль все, что находилось на поверхности земли в эпицентре, в том числе верхний слой самой почвы. Получился сильно нагретый – до 800 градусов по Кельвину (около 525 градусов по Цельсию) – запыленный слой, который вихрем, образованным отраженной ударной волной, был поднят в воздух и превратился в пылевой столб. А столб соединился с облаком взрыва. Так спустя несколько секунд после взрыва образовался атомный гриб. По свидетельству военных историков, максимальная высота этого гриба составила 12 километров, ширина – 6. Через 15–20 минут после ядерного взрыва ножка гриба отделилась от шляпки. Оседая на землю, остатки облака и пылевого столба перемещались на восток.

Генерал-лейтенанту С.А. Зеленцову (1927–2017) в 1954 году было 27 лет. Но он уже имел опыт проведения исследований поражающих факторов ядерного взрыва – участвовал в ядерных испытаниях на Семипалатинском полигоне. А во время подготовки и проведения Тоцких учений в составе группы испытателей занимался установкой измерительной аппаратуры на различных расстояниях от эпицентра взрыва, снятием и обработкой зарегистрированных параметров поражающих факторов ядерного взрыва.

Вот как вспоминал о тех событиях С. А. Зеленцов:

– Закончив съемку картины взрыва, я в сопровождении дозиметриста и фотографа поехал на автомобиле по долине к эпицентру взрыва, периодически останавливаясь для съемки местности и опытных объектов (строений и техники с заключенными в них животными. – В. М.). Это было необходимо для подготовки экспресс-доклада правительству. Местность после взрыва трудно было узнать: дымилась трава, бегали опаленные перепелки, кустарник и перелески исчезли. Меня окружали голые дымящиеся холмы. Ориентироваться было трудно. Однако массовых пожаров не было, и дороги были знакомы. Сфотографировав перевернутые и отброшенные танки, разрушенные траншеи, поврежденную технику, пораженных животных, прошли в направлении эпицентра взрыва, который выделялся группой отдельно стоящих обугленных стволов деревьев, с которых ударом сверху были сорваны все сучья. Не доходя до зоны сильного радиоактивного заражения, пересекли дорогу, по которой перед нами прошли колонны наступающих. Было пусто и тихо, лишь пощелкивали радиометры, отмечая повышенный уровень радиации. Войска проследовали мимо эпицентра вне зоны сильного заражения. Непосредственно в зоне, примыкающей к эпицентру взрыва, земля была покрыта тонкой стекловидной коркой расплавленного песка, хрустящей и ломающейся под ногами, как тонкий ледок на весенних лужах после ночного заморозка. И на ней не было видно ничьих следов, кроме моих. Я ходил спокойно по этой корке, так как радиометр регистрировал уровень радиоактивности, не превышающий один рентген в час.

Неудивительно, что офицер не боялся получить опасную дозу радиации (хотя в подобном его молодечестве и мало пользы для здоровья), ведь главная опасность взрыва теперь таилась в шляпке атомного гриба, ставшей радиоактивным облаком.

Куда именно пошло это облако? Где искать его следы? Как определить, заражена ли оренбургская земля и в какой степени? На эти и многие другие вопросы долгих три с половиной десятилетия никто не давал людям ответа. Да и задавать такие вопросы в годы советской власти было попросту нельзя.

20 октября 1990 года мне, уже как автору статей о проблеме последствий событий сентября 1954 года, довелось побывать в Ленинграде, на второй конференции Комитета ветеранов подразделений особого риска. Его, этот комитет, напомню, создал и пробил в тогдашних партийно-правительственных верхах Владимир Яковлевич Бенцианов, участник Тоцких учений.

На конференции я впервые получил точный ответ на вопрос, куда же полетело радиоактивное облако – шляпка Тоцкого атомного гриба. Рассказал мне об этом Б. А. Федотов, выполнявший, будучи в 1954 году младшим сержантом срочной службы, особое задание командования. Служил он в Москве, в полку связи, бывал на разных испытаниях. Когда его вызвали в штаб для получения приказа, сказали: «Если боишься – откажись». «Нет, – ответил младший сержант Федотов, – я солдат». И его отправили в Тоцкое проводить дозиметрию следа атомного облака. Подписку о неразглашении этой военной сверхтайны с него взяли даже дважды – и в Москве, и в Тоцком.

Рассказывает Борис Алексеевич Федотов: