Репетиция любви

— Меня срочно вызвали в командировку для съемок нового проекта. Работал с утра до вечера, никакого отдыха, не было времени даже позвонить домой. Командировка прошла словно в вакууме, мне казалось, я был даже оторван от реальности. — Пожалуй, это действительно было правдой. Сейчас мне даже приходилось напрягаться, говоря с Женечкой. — Но скучал по тебе, — после паузы добавил я.

— Да? — протянула польщенная Женечка.

— А ты чем занималась, рыбка?

— Ой, я проколола нос, очень долго думала и все-таки наконец решилась. Все говорят, мне очень идет. А еще меня пригласили на одну крутую пати, там были заезжие московские знаменитости. Мы так классно оторвались, что всех пришлось развозить по домам на такси. Ах, всего и не расскажешь.

— Потрясающие новости.

— А ты все-таки плохой мальчик, что так долго не появлялся, поэтому ты должен будешь быть наказан. Я подумаю о мере твоего наказания.

— Подумай, пожалуйста, зайка. Я весь в нетерпении познать всю мощь и страстность твоего гнева.

Женечка захихикала в трубку:

— Так когда же мы встретимся, маленький негодяй?

— Как можно скорее, я уже изнываю от желания лицезреть тебя. Я заеду за тобой, киска.

Можно было бы остаться у Женечки или сразу отвезти ее к себе домой, но мне всегда нравилось оттягивать моменты, и я обычно сначала вез женщину поужинать либо куда-нибудь на природу или в кино. Мне всегда хотелось как-то подготовить или «культурно просветить» девушку перед главным непосредственным действом. На этот раз мне действительно хотелось оттянуть момент, хотя и совсем по другой причине.

Мы заехали в «Жили-были» на Невском и наскоро там поужинали. Пока Женечка что-то беспечно рассказывала, я тоскливо смотрел в окно и думал, что, пожалуй, десерта мне сегодня совсем не хочется. Однако не в моих правилах было разочаровывать поверившую мне женщину, поэтому я без обиняков предложил ей остаться на ночь. Несколько минут поломавшись для приличия, она, мило надув губки, снисходительно согласилась.

В тот вечер, лежа у себя на диване, я смотрел на спящую Женечку, и в голове у меня впервые сформировался четкий концепт: «не-Кира».

Мысль «не-Кира» возникала у меня теперь при каждом разговоре со знакомой и незнакомой женщиной. Она мешала мне жить и подтачивала меня изнутри. Это был вирус, который сидел в моем теле и изводил меня ночью и днем. Я чувствовал, что стою где-то посередине на развилке, на которой есть две стрелки-указателя: на одной написано «Кира», на другой «не-Кира». Раньше в моей жизни было много таких стрелок, там были написаны имена всех девушек, с которыми мне приходилось сталкиваться: «Светочка», «Сашенька», «Женечка», «Мариночка»… И мне нравилось идти то в одну, то в другую сторону, каждый раз отходя ненадолго и снова возвращаясь на безопасное место. Однако когда я выбрал стрелку с названием «Кира», то понял, что назад уже дороги нет, мне предстояло идти далеко и долго, чем дальше шел, тем более и более отодвигался от меня горизонт. Мне казалось, что я иду по направлению к ней, а она все отдалялась от меня. Это было как эффект оазиса в пустыне. Наверное, именно это меня и привлекало в Кире. Она мне рисовалась бесконечной далью, достичь которой представлялось невозможным, но исключительно волнующим. Я понимал, что с самого начала пошел в неправильном направлении, ведь я даже и не подозревал, что такие люди, как Кира, существуют на этом свете. Она была как глубокий колодец, а я как Алиса, которая свалилась в него и летит, зная, что дна не будет. Если попытаться объяснить это с точки зрения Кириного увлечения диджеингом, то можно представить себе темный зал, где беснуется неразличимая масса поклонниц, где Кира стоит на освещенной сцене и задает настроение всему залу.

Таким образом весь мир моих сексуальных фантазий и чувственная энергетика сосредоточились на одном объекте. Наверное, дело было в том, что Кира каким-то женским чутьем угадывала это во мне, поэтому вела со мной игру в «no sex». Я изнывал от желания обладать ею. Я был обречен, проклят. Я все время старался ненароком прикоснуться к ней. Делал вид, что поправляю ей шарф или застегиваю расстегнувшуюся пуговицу, смахиваю несуществующие пылинки с ее плеча или отгоняю невидимых комаров. Трогая, ее вещи, я думал о том, что они касаются ее тела, и представлял, как изгибается ткань ее брюк, прикасаясь к бедрам, и о том, какое ощущение оставляет тот или иной материал на ее коже… Однако когда я пытался уличить подходящий момент, чтобы ее поцеловать, Кира вдруг резко отворачивалась или вспоминала о чем-то важном, а у меня начинало колотиться сердце и подгибались колени, как у школьника, неожиданно вызванного к доске.

У меня было ощущение, что я долго искал какую-то терру инкогниту, свой край света, свое инакобытие, к которому стремишься всю жизнь, и вдруг почувствовал, что его нашел в этой женщине. Она была как источник, из которого я появился и к которому должен был вернуться.