Репетиция (СИ)

Пораженная очередной беспринципной выходкой и не менее унизительным предложением Кэла Джилл потеряла бдительность, выдав себя с головой.

— Нет, — слово слетело с языка, прежде чем она успела подумать. И Джиллиан не сумела скрыть, как допущенная ею оплошность вылилась румянцем на вспыхнувшие огнем щеки. Уперлась Кэлу ладонью в плечо, отталкивая, и отходя в бок.

Кэл ехидно хмыкнул

— Милая, я как всегда прав!

В глазах женщины потемнело от гнева, обиды, она развернулась и не целясь съездила ему по лицу, выдохнув

— Мерзавец!

Звук пощечины прозвучал неожиданно громко, отдаваясь эхом от потолка. Голова мужчины дернулась, он клацнул зубами, отшатнувшись назад

— Значит, договорились, — мрачно констатировал Кэл, потирая пылающую щеку. Он не ожидал от хрупкой Джиллиан такого удара, с оттяжкой. Утихшая головная боль вернулась с новой силой. Но Лайтман игриво подмигнул Джилл.

Прищурившись, чувствуя близкие слезы, сжав ладони в кулаки, Джиллиан выкрикнула ему в искаженное гримасой довольства лицо

— Нет! — и чуть тише, — Кэл, иногда ты не желаешь ни слушать, ни понимать, что тебе говорят. Повторяю по буквам. Я никуда с тобой не пойду! Хватит!

Звонок мобильного телефона застал их врасплох. Джиллиан замолкла, дыша через раз, а Кэл ленивым движением достал трубку из кармана и посмотрел, кто посмел его потревожить. По лицу мужчины тенью скользнула самодовольная ухмылка.

— Да, — у него даже изменился голос. Став чужим, надтреснутым.

Кэл не назвал имени, но Джиллиан и так сообразила с кем он разговаривает, отвечая собеседнику одними междометиями, и изредка причмокивая губами. Валовски!

Не успел Лайтман отключить телефон, а Джиллиан в душе сгорая от ревности, с лучезарной улыбкой, пропела

— Тебе есть с кем пойти. Заодно и прикрытие твоей царственной задницы будет обеспечено. Да и под юбку пустят с удовольствием…

У Кэла не оказалось времени для ответа.

Дверь хлопнула так, что мужчина невольно съежился, готовясь к тому, что пластиковая створка слетит с петель, падая ему под ноги. Но в кабинете повисла тишина. Мрачная тишина одиночества, холодком заструившаяся за воротник. И лишь, из коридора раздавался глухой удаляющийся стук каблуков, Джиллиан, бросившей его.

Высунувшись в распахнутую дверь, Лайтман проорал вслед женщине

— Смени помаду! Более отвратительной на вкус, я не пробовал. Ты же знаешь я гурман, и предпочитаю что-то более изысканное, нежели твой темный рыцарь!

Кулак мужчины при ближайшем рассмотрении, наверно оставил приличную вмятину на дверце стенного шкафа.

Они оба сходили с ума от ревности, не желая признаваться в этом даже самим себе. Детектив Валовски и таинственный поклонник, ради которого Джиллиан вырядилась, как принцесса испоганили им жизнь, лишив покоя.

Лайтман прошелся по кабинету, зло пнул носком ботинка, попавшуюся под ноги авторучку и с ожесточением раздавил ее. С почти угасшей надеждой посмотрел на плотно закрытую дверь. Джиллиан ушла и вряд ли сегодня вернется. Их очередная стычка, закончилась, его полным поражением. Уступчивая, и терпимая к его выходкам Джилл заметно изменилась. Она стала более требовательной, вспыльчивой и даже агрессивной. Но и такая она ему нравилась.

— Милая, я знаю, ты обязательно вернешься, — в его словах звучал вопрос, — как это делала раньше, — только в это раз Кэл не был уверен в своей исключительности и он, скорее всего, уговаривал себя, чем утверждал искомое.

Устроился в своем кресле, опустил голову и провел ладонями по лицу, потирая щеки. Устало протер глаза и, вжавшись в спинку кресла, с грустью осмотрел пустой кабинет.

За столом сидел совсем другой человек, чья истинная личность так редко проглядывает через однажды примеренную маску фигляра. Кэл сделал два коротких вздоха и погрузился в свои невеселые мысли. Известный своей циничностью и задиристостью, наглостью и непредсказуемостью. Бесстрашием и авантюризмом, побывавший во многих «горячих точках» планеты, сующий свою голову под пули и рискуя быть взорванным или похищенным, казалось, он считал себя неуязвимым и не подвластным земным стихиям, но в глубине души, последнее время, он хранил одну страшную тайну. Кэл боялся одного— услышать нет. До дрожи в коленях, до помутнения в глазах, до потери дара речи. Без шуток и издевок, подойти к ней, заглянуть в глаза, коснуться бархатистой кожи щек, дотронуться кончиками пальцев до мягких губ и сказать: «Я люблю». Ему не были нужны слова. Джиллиан могла просто молча посмотреть на него, дав возможность прочитать себя. Что он мог бы увидеть? Понимание и боль. Сожаление и отрицание. Он бы не пережил ее отказа. Столько раз в своих фантазиях, покрываясь ледяным потом, он слышал ее мелодичный голос и спокойные слова

— Извини, но мы должны остаться друзьями.

И в очередной раз издевался над ней, причинял боль, угрожал и хамил не находя сил на признание. Заглушая нежные чувства, заменяя их подделкой, бездумно трахая очередную красотку, попавшуюся на его грязное обаяние.