Репит(ЛП)

— После такой чистки тебе понадобится новая одежда. Ты уверена, что готова выйти?

— Абсолютно.

*** *** ***

Эд: Как дела?

Я: Хорошо. Сегодня же вечер пятницы. Разве ты не должен быть с друзьями?

Эд: Я не дома. Просто жду кое-кого. Решил проверить, как ты. Больше никаких приступов? Падений?

Я: Кое-кого? В единственном числе? У тебя свидание?

Я: Извини. Не моё дело. Спасибо за беспокойство. Синяки впечатляющие, но голова цела.

Я: Могу я как-нибудь навестить Гордона? Может, взять его на прогулку?

Эд: Ему бы понравилось. В воскресенье после обеда? Скажем, около пяти?

Я: Тогда до встречи.

*** *** ***

— Я не принесла твою футболку, — говорю я Эду, вылезая из такси. Я не вру. Если бы я сказала, что забыла ее, то у моей бессмертной души были бы неприятности.

— Отдашь в другой раз.

— Да. — Теперь я вру, потому что не собираюсь ее возвращать.

Эд стоит на тротуаре, засунув одну руку в карман джинсов, а другой придерживая за поводок Гордона, который, увидев меня, трепещет от восторга. Я тоже рада его видеть.

Эд одет как обычно: футболка, джинсы, но смотрится хорошо. Даже слишком хорошо. Руки зудят, как хочется дотронуться до него. Может, это что-то вроде фантомных болей? Но в любом случае, влечение к нему отвлекает, если не сказать больше.

Между тем я «выгуливаю» свой новый «недевичий» наряд: темно-синяя искусственно-состаренная футболка с V-образным вырезом, джинсы «бойфренды» и сандалии. В холщовой сумке, которую я нашла в кухонном шкафу Френсис, лежит все самое необходимое: экземпляр «Гордости и предубеждения», банковская карточка, тридцать долларов в банкнотах, мобильный телефон, газовый баллончик и бальзам для губ.

Я опускаюсь на одно колено и глажу Гордона.

— Здравствуй, красавец. Как твои дела? У тебя была хорошая неделя?

— Вообще-то он не умеет разговаривать, — язвит Эд.

— Ха-ха.

— Ты подстриглась?

Я смущенно провожу рукой по волосам.

— Да, сама. Что думаешь?

— Очень в стиле панк-рок.

— Это значит ужасно?

— Нет. Просто по-другому.

— С этим я могу жить.

Суровое выражение, кажется, приклеилось к лицу Эда. Но при этом он все еще чертовски красив. Находиться рядом с ним было бы легче, если бы мое сердце не билось так быстро. Возможно, мое тело действительно все еще помнит ощущение его рук и губ? Быть чьим-то бывшим так странно. Подобный статус включает в себя прошлое, а я даже не помню, почему оставила его и, судя по всему, разбила сердца нам обоим. Если Эд и впрямь изменял мне, то его теперешнее поведение не имеет никакого смысла. По крайней мере, для меня.

— Всё-таки не уверен, что зеленый и желтый тебе подходят, — говорит он, изучая мое лицо.

— Я тоже. Буду рада, когда синяки исчезнут и на меня перестанут коситься. Почти уверена, что водитель такси хотела «вмешаться и принять меры», благослови её Бог.

— Вам туда. — Эд кивает в бок и протягивает мне поводок. — Парк в паре кварталов отсюда. Ты знаешь, куда идти?

— Нет, но как-нибудь разберусь.

— Неужели ты собиралась бродить сама по себе?

Я морщусь.

— Ты говоришь, как Френсис.

— А вот это просто жесть. — Он улыбается. Почти. — Не против компании?

— Отлично, но не думай, что ты обязан. Я не ребенок.

— Я в курсе. — Он надвигает темные очки на глаза и идет вперед. — Все еще боишься оказаться в долгу передо мной?

— В основном я жду, когда ты решишь, что от меня слишком много проблем и лучше снова исчезнуть из моей жизни.

Он вздергивает подбородок, с минуту ничего не говоря.

— Это из-за того, что я не ответил, когда ты допытывалась, был ли я на свидании?

— Это касается всего. — Значит, он все-таки был на свидании. Не знаю, что чувствую по этому поводу. Думаю, ничего хорошего. С другой стороны, если он и был на свидании, то думал обо мне. Интересно. — И к тому же я не допытывалась, а просто…

— Что?

Я вздыхаю.

— Трудно придумать ответ, который не взбесил бы тебя.

Эд сжимает губы, будто сдерживает смех. Я не вижу его глаз за темными очками и не могу подтвердить свою догадку.

— Почему ты писал мне, когда был с кем-то еще? — спрашиваю я. — Разве я не последний человек, о котором ты бы думал в таких обстоятельствах?

Эд только хмыкает. Всякое веселье исчезает.

— Не то чтобы я удивилась, что ты с кем-то встречался. Ты привлекателен. И даже очень. Честно говоря, я еще не видела, чтобы кто-то, даже отдаленно, был… — я замолкаю и пожимаю плечами. Мне не достаточно слов, чтобы описать его врожденную сексуальность и грубую мужскую привлекательность.

Где словарь, когда он так нужен?

— Клем, — цедит он сквозь зубы.

— Да?

Эд отворачивается. От него волнами исходит раздражение. Похоже, это его привычное состояние, когда я рядом.

Очевидно, отвешивать ему комплименты — плохая идея.

— Ладно. Сейчас перестану болтать.

— Хорошая мысль.

В редком проявлении мудрости я держу рот на замке и поглаживаю Гордона. По крайней мере, он все еще счастлив, что я здесь.

Мы уступаем дорогу паре, толкающей перед собой коляску, в которой крепко спит ребенок. Две женщины выглядят ненамного старше меня. Я пока не могу представить, что у меня будет ребенок. Может быть, с улыбкой Эда и моими глазами…