Реплика

Мама часто говорила сыну, что прогресс летит вперед с бешеной скоростью. Что она не поспевает за ним и, порой, ей очень тяжело оставаться «современной мамой». Пейджеры, приставки, компьютеры, сотовые телефоны… Еще вчера на улице Красильников 23 стояла её любимая столовая, да несколько частных деревянных домов, а спустя год – огромное офисное здание, зазывающее потенциальных арендаторов побыстрее отдать свои попрятанные в подушках деньги.

Именно поэтому Саня старался с пониманием относиться к её любимой шали, которую современная молодежь привыкла называть «бабушкиным вариантом». Они действительно знали друг друга, и любящий сын понимал, что ей просто хочется немножечко держаться за прошлое. Хотя бы чуть-чуть. Смешно было смотреть как эта шаль мешала ей говорить по новенькому айфону.

Наверное, так Санёк и перестал удивляться. Прогресс, летящий вперед словно отбитый профессиональным бейсболистом мяч, настолько ускорился, что, даже появление очков виртуальной реальности воспринималось как нечто обыденное. А что такого в каком-то яйце на площади университета? Пф, обычное яйцо зерлингов из старкрафта. Компьютер, обросший биомассой, охваченный желанием тебя укокошить? По-моему, в какой-то низкосортной игре третьего разряда что-то подобное было. Нет, конечно, когда это произошло в реальности и с тобой лично, шок и ужас – те самые попутчики, которые идут за тобой тенью, но лишь первые пять минут. А что, разве у других не так?

И когда Санёк оказался на острове изгнанников, он не удивился. По этим же причинам. Удивление уступило место любопытству, фантазии, предвкушению и азарту. На его глазах творилась новая история, и он был рад являться её частью. Даже после смерти. А он точно умирал? То ощущение боли было столь мимолетным, что казалось шуткой по сравнению с людьми, которые умирали от рака годами.

Удручало лишь одно, Соколов совершенно не понимал, где находится. Вереница вопросов «Что? Где? Когда» не переставала крутиться в голове, но, в конце концов, он их отбросил. А что оставалось делать?

Остров был таковым лишь на словах. Ну и, возможно, размерами. Санёк почему-то представлял себе большой оазис, где хаотично разбросаны уютные водоемы, питающиеся солнечным светом, пальмы, обезьяны и всевозможные виды южных растений. Было понятно, что место и климат бывают разными и можно было бы представить скалистый остров с песчаным пляжем, или Камчатский хвойный остров из лиственничников, ельников и березы.

Однако же вид, открывшийся группе людей, среди которых и был Саша, кардинально отличался от ожиданий последнего. Они находились на огромной, не менее десятка футбольных полей, каменистой площадке. Вся она была искривлена и изуродована разломами, образующими что-то похожее на русла реки. Так обычно происходит со стеклом, которое выдержало удар и не разбилось до конца. Впрочем, во многих участках этого иллюзорного, ненастоящего места, разломами образовывали каменные «зубы». Каждый из зубов был либо слегка приподнят, либо опущен.

С высоты полета птицы остров образовывал собой идеальный круг, разделенный на две части. В первом, внешнем круге, находились «зубы», а в разломах между ними невинно текла раскалённая, слегка бурлящая и смертельно опасная вулканическая масса. В центре же, отнюдь, никаких разломов и несовершенности. На идеальном внутреннем круге воцарилось нечто, похожее на дворец зла. Словно родные пенаты самого сатаны, это сооружение бесконечно росло вверх, постепенно сужаясь, но верхушки терялась где-то во мраке. Темные тучи и сухая гроза наверняка являлись здесь единственной погодой.

На территории вокруг дворца Сатаны (как его уже окрестил Саня) расположилось десятки сооружений поменьше. Зубовидные отростки, купола, темно-красные стены – все эти элементы местной архитектуры вызывали стойкое ощущение страха, опасности и отчаяния. Не хватало только душ умерших, вопящих от вечных мук и Сизифа, приветливо машущего с одного из возвышений.

- Ну ни хрена ж себе, народ! – вскрикнул кто-то слева от Сани, - не хватало той херни в универе, теперь это!

Этот кто-то обернулся к их группе, и Соколов Александр, студент пятого курса Кубика (Кубанского государственного Университета), с удивлением узнал Меньшикова Женьку. Того самого однокурсника, которого спас, когда отпрыгнул от лопающегося Тяпы.

- Жека? Здарова! – Саня был очень рад увидеть знакомого и протянул руку.

- Ого! Соколов! – однокурсник ответил на рукопожатие и шлепнул Сашу по плечу, - и ты здесь! И то хорошо, вместе попроще будет. Слушай, а кто это?

Их «зуб» уходил вверх, а Жека указал в то место, куда Саня до этого не смотрел. На краю, спинами к ним, стояло две фигуры. Мужская и женская.

- А я их даже не заметил. Пойдем к ним? – Санёк обернулся к остальной группе.

Компания подобралась разная. Здесь был пузатый бородатый дядька лет сорока, таких привыкли называть «скуф». Рваная трехдневная щетина, лысеющая голова, пивное брюхо и огромное желание меняться. Классика. Четыре девчонки.