Репортаж из морга

Итак, с тем, что бабушка скоро окончит свою жизнь по плану, была согласна вся семья. Кроме ее сына-ветеринара.

Наконец из лаборатории приходят результаты анализов. Кровь и моча умершей содержат следы морфина, мидазолама и фентанила в очень малых и нетоксичных дозах. Состав веществ до молекулы соответствует последним медицинским предписаниям, полученным медперсоналом. Однако аппарат, недавно приобретенный отделением токсикологии, также обнаружил следы более чем пятнадцати других лекарств, которых обычно в крови быть не должно.

Немного удивленный, главный токсиколог просит меня:

– Ты можешь сравнить наши результаты с назначениями твоей пациентки и сказать мне, когда и какие лекарства отменили?

Задача непростая, но и ставки высоки, и я с радостью погружаюсь в эту кропотливую работу.

Спустя два часа все проясняется.

Аппарат токсиколога обнаружил молекулы всех веществ, вводившихся бедняжке в течение предыдущего месяца, прием которых остановили за десять дней до смерти.

Токсиколог в восторге:

– Фантастика! Вещества в следовых концентрациях, но аппарат все равно их уловил. Невероятная чувствительность. Отравители, трепещите!

В материалах ветеринара – в пакетах с плазмой, пробирках и шприцах – был хлорид натрия. Обычная соль. Это действительно была всего лишь жидкость для гидратации.

Согласно медицинскому протоколу о смерти, пожилая женщина скончалась от массивного отека легких, вызванного сердечной патологией и общим тяжелым состоянием. Вмешательство сына только бросило тень напрасного сомнения на ее смерть. К ответственности он привлечен не был.

Череп

Обычно я режу. Такая уж работа. Так я устанавливаю причины смерти – эту миссию возложило на меня правосудие. Так что я разрезаю, отсекаю, вытаскиваю. Извлекаю каждый орган, исследую его, взвешиваю. Разбираю на части красивый человеческий механизм согласно установленному порядку, чтобы узнать, что именно прервало его отлаженную работу.

Однако этим прекрасным осенним утром 2010 года я собираюсь заняться обратным. Мне предстоит собрать части в целое. Передо мной лежат около тридцати фрагментов костей, обнаруженных на месте преступления. Это все, что осталось от черепа жертвы. Моя задача – вернуть ему первоначальную форму.

Правила этой трехмерной головоломки просты: некоторые фрагменты могут отсутствовать, детали склеивать нельзя.

Или нужно придумать, как их переклеивать, на случай ошибки. Образца нет, но раз уж мы знаем, что это человеческий череп – тут без сюрпризов, – я знаком с его анатомией: например, фрагмент правой височной кости совсем не похож на кусочек лобной. Перед тем как начать, я продумываю следующие шаги.

Сначала я быстро ознакомлюсь со всеми фрагментами. Затем воспользуюсь старым добрым методом научного тыка: буду соединять каждый кусочек с соседями, и, если два выбранных фрагмента не совпадают по форме, я ошибся с выбором.

Однако из-за трехмерности возникает дополнительная сложность. Объем, создаваемый тонкими частями, нужно воссоздать таким образом, чтобы весь ансамбль не разрушался под действием силы тяжести. Поэтому придется искать способ скреплять детали друг с другом так, чтобы любые ошибки были поправимы.

Я сразу исключаю методы, к которым мог бы прибегнуть челюстно-лицевой хирург: остеосинтез стальной или латунной проволокой. Найдя два смежных фрагмента, нужно было бы просверлить в них небольшие отверстия, пропустить сквозь них стальную проволочку, а затем стянуть. Учитывая количество фрагментов и то, сколько отверстий нужно будет просверлить и сколько проволоки затянуть, за этим занятием можно провести весь день.

Я не поддаюсь и еще одному искушению, которое может показаться логичным: прибегнуть к широкому ассортименту мгновенных клеев. Они предназначены, чтобы обеспечивать наилучшее сцепление между склеенными деталями, а мне нужно прямо противоположное: слабый и мягкий клей, который позволит вносить небольшие корректировки или даже расклеивать фрагменты.

Тогда я вспоминаю о липких восках, которые используются в лабораториях по протезированию зубов. Ассортимент этих восков – разной степени мягкости и липкости – бесконечен, и я с легкостью найду то, что ищу, в специализированных каталогах. Но придется делать заказ! А в университетской клинике это настоящее приключение… Доставят в лучшем случае через несколько месяцев. Может быть, попросить образцы у Пьера Фронти, моего друга-дантиста, палеонтолога и специалиста по идентификации личности? Я уже берусь за телефон, чтобы позвонить ему, но мой взгляд останавливается на картонной упаковке из-под вещдока, в которой доставили фрагменты черепа: сургуч!