Репрессированный ещё до зачатия

– Вы, пожалуйста, не шутите. Эта спешка, наверное, выбивает Вас из седла? А Вы не сдавайтесь! Крепче держитесь в своём седле и Вы прискачете к своему большому счастью!!! Лиле интересно с Вами, Толя! Жалеть не будете. Прежде всего Лилюнчик заточена услаждать Ваш благородный желудок. Она чýдненько готовит! Вы никогда не узнаете, что такое макароны по-скотски![77] И потом… Лилёнчик такая весёлая! Умеет и петь, и танцевать, и…

– Ну мы ж говорим не о создании ансамбля песни и тряски?.. Оно, конечно, не подкрасив, не продашь…

– Зря Вы так! Вам с нею не будет скучно. Вот увидите! Не хотите петь и плясать? Она вам стишок весёлый расскажет. Наизусть. Она у нас в самодетельности эко сарафанит! Ну-к, дочанушка, – кивнула матушка Лильке, – отстегни нам с жаром «Минус сорок»!

И Лилька солнечно залилась:

– Климат наш ни с чьим не спутать –
Это понимают все.
Минус сорок – это круто
В нашей средней полосе!
Минус сорок, если с ветром, –
Это, братцы, не мороз,
Это тонно-километры
Матюгов, соплей и слёз!
Это, скажем, в прорубь если
Африканца окунуть,
Подержать часок на месте
И в простынку завернуть.
За пример прошу прощенья –
Братья с неграми мы всё ж!
Но какое ощущенье –
Прорубь, стужа, чёрный морж!..
Ну, не чёрный, может, серый!
Мы немножко отвлеклись –
В Африке свои примеры…
Да, так вот – про нашу жизнь.
Гражданин гуляет с дамой –
Минус сорок между тем!
Вдруг чуть слышно шепчет:
«Мама, Мне же… в семь…
забыл совсем…»
Но удерживает позу –
Мол, джентльмен – но всё быстрей
Тащит даму по морозу
До родных её дверей.
Оставляет на пороге
(А мороз кусает зло!),
Без гармошки пляшут ноги
Всем приличиям назло!
Гражданина в эту пору
Ты, товарищ, не вини –
Это всё же минус сорок,
Даже если и в тени…[78]

Гордая за дочку Клавдия Борисовна улыбается мне:

– Ну как стишок?

– Прекрасный!

– И Лилюшка наша прекраска! Такая радость! Чего тут думать? Ну да и сколько можно тянуть? Вам уже двадцать восемь! Прожита половина жизни. Пора иметь семью!

Вечно один не будете. Человек, что лодка. Лодка не может быть посреди моря. Рано или поздно, но и она причаливает к берегу. Так и человек.

– Нет. Я, наверное, та лодка, которая, разбившись о волны посреди моря, идёт на дно, так и не успев причалиться. Выплюнет море на берег лишь одни обломки лодки…

– Не горюйте. Лиля Вас спасёт!

– От чего?

– Вы такой нерешительный… Извините, Вы пока «муж-полуфабрикат»… Вас надо подталкивать… За нами, Толя, дело не закиснет!.. А у нас дома так хорошо. Не будь Вас, судьба Лили сложилась бы иначе. Были, повторяю, парни. Хвалили Лилю, хвалили наш дом. Но Лиля прогоняла их во имя Вас! Она предчувствовала встречу с Вами! И вот Вы пришли. Так за чем остановка?

– За любовью…

– Так будет Вам любовь! Сколько угодно! Вагон! Лилёк постарается! Коту то и надо, чтоб его к колбасе привязали! Разве не так?

– Ну зачем спешить с привязкой? Я не хочу Лиле ничего плохого. И не лучше ли вернуться ей к одному из тех парней, которые ухаживали за нею?

– Она хочет с Вами. Она будет Вам надёжным броневиком.[79] Ни одну беду к Вам не подпустит!

Мне стыдно смотреть в лживое, просящее, молящее лицо матери. Я опускаю голову. Молчу.

Мало-помалу разговор о женитьбе притухает.

Семейный альбом.

Телевизор. Футбол СССР – Венгрия. Наша победа.

Час ночи. До калитки провожает Лилька.

Она поела селёдки, чтобы я, упаси Бог, не поцеловал её до срока, который наступит лишь в загсе.[80]

Я шёл домой и думал, стоит ли завтра, в воскресенье, тащиться с Лилькой загорать на Воронку?

Она ж выставила строгое условие:

– Придёшь вовремя – пойдём к Толстому на Воронку. Купаться. Опоздаешь – пойдём уже в загс. Вот такое будет тебе святое наказание от Боженьки! Не забудь взять с собой паспорт.

С такими заворотами место за воротами!

Конечно ж, к Лильке я больше не ходок.

2 августа

Кавалеристы

Народ собирается на открытое партсобрание. Будут обсуждаться итоги московской комиссии.

Минут за пять до собрания Волков с бодренькой улыбчонкой бросает в толпу у себя в кабинете:

– Телетайп только что отстучал закон о пьянстве. Обязательно надо обмыть! Иначе закон не будет работать!

Все вежливо посмеялись и стали рассаживаться.