Репродуктор

Тетка на удивление промолчала, только презрительно поцокала.

Стоять пришлось еще пятнадцать минут. Потом двери открылись, и запустили сразу всех. В Канцелярском чудовищный штат, трудно даже понять, что они там все делают. Но хотя бы очереди у них быстро продвигаются.

Аля показала заявку на комплектацию девочке азиатского вида, совсем молоденькой, может быть, прямо из лицея. Та пробежала глазами список и тут же исчезла в закромах сектора. Аля проводила ее удивленным взглядом. Странно, подумала она, по-моему, раньше я эту кореянку видела в Презентационном. Или не эту? А если эту, то что она тут забыла?

Получив ежедневники с оттиском солнца на кожаной обложке, бархатистые черные футляры с прозрачным верхом и дорогие перьевые ручки, Аля успокоилась. Большая часть работы сделана. Всего полтора часа прошло, а у нее уже весь комплект на руках. Теперь только нанести гравировку и упаковать — до обеда должна управиться, а ей крайний срок на 14:00 ставили.

Чем ближе подступало обеденное время, тем более многолюдно становилось в коридорах. На пути в Юбилейную службу она уже ускоряла шаг, чтобы лавировать между сотрудницами со значком Почтового или Курьерского, мальчиками из Спортивного и еще кучей неопознанных граждан. Але несколько раз наступили на ногу (один раз пятку впереди идущей тетке отдавила она) и дважды пихнули в бок.

Уже завернув за угол, где начинались кабинеты Юбилейной, она не смогла не остановиться на несколько секунд перед витринами Ликеро-коньячного сектора — полюбоваться, как девочка и мальчик (она — в полупрозрачном розовом платье, он — в смешном, будто бы пажеском бирюзовом костюмчике) раскладывают по специальным нишам только что привезенные бутылки какого-то розового вина. Аля подумала, что это наверняка еще довоенный массандровский портвейн. Такой легкий и терпкий, она пила его, когда с подружкой после девятого класса без спросу сбежали к двоюродной бабке на юг, на самую границу.

В Юбилейной какой-то длинный сухой дед лет семидесяти долго разглядывал Алину заявку, жевал губами и что-то сам себе шептал. Потом зачем-то попросил удостоверение — хорошо, что она его не оставила в столе, — можно подумать, в департамент мог попасть кто-то с улицы. Наконец, старик махнул рукой в сторону кабинета с табличкой «Подотдел нанесения текста».

В кабинете сидел усатый гравер и, как показалось Але, скучающе разглядывал автобусную остановку за окном. Взяв принесенные ручки, он скептически повертел их в руках.

— С чем теперь приходится работать, — покачал головой, — хреновейший пошел материал.

— Чем вам материал не нравится? — обиженно поинтересовалась Аля. — Это, между прочим, для категории «В» ручки.

— Что «В», что «Б» — сплошное «г», — усмехнулся гравер и подмигнул Але. — Небось, никогда паркер настоящий не видела? Да конечно, не видела. Это еще при старой Федерации было. Вот то, я тебе скажу, был материал, не стыдно в руки брать.

— Не знаю, — сказала Аля, — какой такой паркер, но это вполне нормальные ручки. И давайте вы с ними начнете уже работать, а то обед скоро.

В Таре и упаковке, последнем на сегодня месте посещения, работала Юляша — Алина двоюродная сестра. Красивая девочка с курчавыми черными волосами и восточным разрезом глаз. Живая и неусидчивая, привыкшая по-детски радоваться и огорчаться по поводу всяких милых пустяков. Как ей удалось сохранить это качество к своим двадцати пяти — она была младше Али на два года — кто его знает. Но удалось, и Аля это знала наверняка. Поэтому она не особо удивилась, застав Юляшу рыдающей в очередной одноразовый платочек. Десятка два использованных бумажек были уже валялись на столе.

— Опять? — спросила Аля, садясь около сестры и протягивая к ней руки. Юляша всхлипнула и почти повисла на Але. Она замотала головой так сильно, что даже боднула сестру в челюсть. Та молчала, просто гладила Юляшу по волосам. Они сидели, обнявшись, минут пять, пока Юляша не прекратила вздрагивать и не полезла в ящик стола за зеркальцем.

— Скажешь, что случилось? — спросила Аля, признаться, не особо желая втягиваться в разговор о свинском поведении Коли или кто там сейчас на повестке. Да кто бы ни был. — Я вот сегодня весь день ношусь по этажам, собираю пакеты в Пароходство, — она постаралась предупредить Юляшину попытку снова заплакать. — Ничего не успеваю. Марта говорит, в этот раз квартальной премии, скорее всего, не будет, план не выполняем. У вас-то, поди, с этим все путем?

Юляша кивнула и, взглянув на себя в зеркало, обреченно махнула рукой.

— Меня вообще выгонят, — сообщила она, опустив голову на стол. — А я все равно думаю, что нельзя медведей выкидывать. Я так им в Мягком презенте и сказала. А потом всех в сумку спортивную собрала…

— Каких медведей? — удивилась Аля. — Из Мягкого выбрасывают медведей?

Вместо ответа Юляша встала и прошла к дальнему столу. На нем, брошенные друг на друга, лежали три располневшие красные сумки, с какими обычно спортсмены ездят на сборы.