Репутация

Джорджиана тайком перевела взгляд на сидящих рядом юношей. Безымянные друзья Джеремайи были хороши собой и явно состоятельны, но в них чувствовалась какая-то душевная черствость, какая-то раздражавшая Джорджиану безалаберность. Она никогда не обращала особого внимания на мужчин, и мужчины платили ей той же монетой – отпрыски родительских друзей не годились ни для флирта, ни для брака, ни для каких-либо страстей за пределами карточного стола.

Мистер Джонатан Смит был весьма любезен, однако Джорджиана подозревала, что он расположен к Фрэнсис, несмотря на полную безнадежность этой затеи; сейчас он разговаривал с одним из приятелей мистера Рассела, то и дело посматривая на нее. Мистер Кроули Джорджиану, по правде говоря, немного пугал – он постоянно подкручивал свои усы, судя по всему, не подозревая, что в книгах это главная отличительная черта злодея. Мистер Рассел, в данный момент исследующий тыльную сторону запястья Фрэнсис, был, несомненно, недоступен. Мысли Джорджианы обратились к курчавому незнакомцу, оставшемуся у фонтана, теперь ее всецело занимал он, немного угрюмый, молчаливый и оттого особенно загадочный. По сравнению с остальными друзьями Джеремайи – один из которых пытался курить трубку левой ноздрей, – он выглядел в высшей степени перспективно.

Правда заключалась в том, что никто в радиусе ста футов и не подумал бы счесть Джорджиану достойной партией. Никто даже не взглянул бы на столь малозначимую персону, если только ее родители не ухитрились со времени их последней встречи обзавестись землей, наследством и титулами. Поверхностная дружба с Фрэнсис, пребывавшая в зародышевом состоянии, пока что была главным достижением Джорджианы в области обретения связей; даже если она увлечется кем-нибудь из присутствующих джентльменов, то рассказать о своих чувствах не сможет – ее лишь поднимут на смех.

Да и возможность оказаться оплеванной Джорджиана не спешила полностью исключать.

– А кто был тот джентльмен с мистером Расселом у фонтана? – все-таки спросила она Сесилию, безуспешно пытаясь подпустить в голос небрежности. – Такой темный, курчавый?

– А, это, кажется… как его, Паксли? Хексли? Точно, Хаксли. Друг семьи Расселов, живет в Хайборне. Мать у него откуда-то из-за границы, вечно забываю….

– Из Индии? – предположила Джорджиана.

– Точно! Какая вы умница. Из Индии. Из какой-то невероятно богатой тамошней семьи, занимаются они вроде бы… вспомнила, торговлей. Новые деньги, хотя я уверена, у его отца и до женитьбы было изрядное состояние. Раньше он приятельствовал с Джеремайей, но потом надолго пропал. Сейчас он какой-то тихий, хотя так точно было не всегда… Говорят, он сказочно богат, но так про всех говорят. И еще он добрый, – добавила Сесилия, подумав.

Тут ей пришлось отвлечься на фляжку, переданную мистером Смитом.

– А семейство Хаксли… – снова начала Джорджиана.

– Хаксли? – с недобрым смехом перебил один из друзей мистера Рассела. – Здесь вам нечего ловить, барышни. Слово «веселье» уже много лет как исчезло из словарного запаса этого паренька. Для него самая потешная шутка – повязать галстук не в тон чулкам.

Он перехватил фляжку – Джорджиана так и не успела глотнуть – и снова повернулся к своим приятелям.

– Он почти всегда выглядит таким печальным, – нахмурившись, проговорила Сесилия. – Словно у него лошадь умерла.

– А может, у него действительно умерла лошадь? – предположила Джорджиана.

– У меня когда-то была чудесная лошадь, – мечтательно закатила глаза Сесилия. – Ее звали Гестия. Я доверяла ей все свои секреты, и я правда верю, что она меня слушала. Редко когда можно найти того, кто по-настоящему поймет твою душу, будь то человек или зверь.

Джорджиана присмотрелась к собеседнице, пытаясь понять, шутит та или нет. Вид у Сесилии был несколько глуповатый, но при этом невероятно искренний – похоже, она и вправду вела беседы с лошадью.

– Да какая разница? – ответила Джорджиана голосом женщины, имеющей за плечами огромный опыт всевозможных амурных приключений, и Сесилия склонила голову набок и сонно улыбнулась.

Джорджиане казалось, что она смотрит на эльфийскую принцессу, прилетевшую сюда из иных миров. Ее единственным ощутимым изъяном был явный недостаток ума, но сейчас Джорджиана была не настроена осуждать кого бы то ни было – неизвестное зелье, которым была набита трубка, оказывало свое воздействие, и все вокруг стало ужасно расплывчатым.

В разговоре возникла пауза, и Джорджиана вдруг поняла, что они с Сесилией молчат уже около минуты. В окружающей атмосфере произошли некие смутные изменения – скорее всего, их измыслило искаженное куревом сознание Джорджианы, – и ей внезапно стало тесно и неловко среди всех этих людей; ее охватило внезапное нестерпимое желание бежать от компании прочь, к огням в конце сада. Свет по природе своей хороший, подумалось Джорджиане, а люди, наоборот, склонны творить зло.