Репутация герцога

– Только так я могу положить этому конец, – натянуто сказал Себастьян. – Почему ты считаешь меня безумным?

– Тебе нужно, чтобы я это сказал?

– Да.

– Прекрасно. – Шей пнул носком сапога гравий. – Не говоря уж о том, что ты считаешь, будто можешь в одиночку спасти всех и выручить девицу из беды, ты забыл о том, что четыре года оплакивал Шарлотту.

Раздражение охватило Себастьяна.

– Я не собираюсь обсуждать…

– Ты знаешь эту женщину меньше месяца, – перебил Шей. – И ты ждешь, что я поверю, будто твое внезапное желание жениться на ней не имеет ничего общего с обстоятельствами ее отца?

Не важно, что было вначале, но теперь это так.

– Да.

– Понятно. И когда ты решил, что именно она заменит Шарлотту?

– Она никого не заменит, – отрезал Себастьян. – Я оплакиваю Шарлотту и буду тосковать по ней до конца жизни. Я никогда никого не искал и, уж конечно, не ожидал найти, но это случилось. В тот миг, когда я увидел Жозефину…

– Себастьян…

– Я не закончил, – оборвал он. – Женился бы я на ней, если бы она публично не объявила об этом? Не знаю. Скорее всего нет, и главным образом из-за реакции людей вроде тебя.

– Ты меня будто ножом пронзил, – пробормотал Шей, щурясь от утреннего солнца. – Меня тревожит твое… обостренное чувство чести, Себастьян. Я не хочу видеть, что из-за этого тебя заманили в ловушку.

– На самом деле я чувствую себя… вырвавшимся на свободу. Валентин говорит, что у нашего рода такой запас прочности, что я могу немного его потратить. Что я и делаю. – Он коротко улыбнулся, потом снова посерьезнел. – Я пытаюсь сказать, что мое сердце не умерло с Шарлоттой, это для меня самого удивительно. И сейчас оно, похоже, ожило и велит действовать. – Себастьян пристально посмотрел на младшего брата: – Тебе это не нравится?

– У меня есть сомнения. – Шарлемань нахмурился. – Ты ведь не говорил Жозефине о плане затопить Коста-Хабичуэлу?

– Нет, – неохотно ответил Себастьян.

– Это стратегия, или ты знаешь, что она может выдать нас и предупредить короля?

– Стратегия. Я доверяю ей. – Вероятно, этого не следовало делать. Себастьян даже не мог ясно сформулировать свою веру в нее, но не хотел подвергать ее сомнению.

– Тогда я буду волноваться за вас обоих.

– Учту, – кивнул Себастьян. – Ты принес письмо?

Шей вытащил из кармана свернутый лист бумаги.

– Я думаю, что мы учли все пункты. Должен сказать, Райс-Эйбл в этом настоящий дока. И теперь он собирается взять отпуск и снова заняться исследованиями.

– Если план сработает, я буду финансировать его экспедиции до конца его дней. Дай посмотреть.

– Взгляни! – широко улыбаясь, Стивен Эмбри отодвинул за завтраком тарелку Жозефины и бросил на стол газету.

– Что посмотреть? – спросила она, глядя на заголовки. Тарифы, число погибших в последнем сражении на Пиренеях, хлебные бунты в Йорке – все это ее не касалось. Но будто бы и касалось, потому что это интересовало Себастьяна.

– Третья страница, – сказал отец, потянувшись через ее плечо перевернуть лист, когда она не отреагировала. Он ткнул пальцем в большой квадрат слева: – Вот.

– О-о! – У Жозефины сердце замерло, а потом неистово застучало.

– Что значит «О-о!»? Это все, что ты можешь сказать? Читай вслух, я хочу это слышать.

Она откашлялась.

– «Семья Гриффин из Девоншира рада объявить о помолвке главы семьи, Себастьяна, герцога Мельбурна, с Жозефиной Эмбри, принцессой Коста-Хабичуэлы. Прекрасная Жозефина – единственная дочь и наследница Стивена и Марии Эмбри, короля и королевы Коста-Хабичуэлы. О бале по поводу помолвки будет сообщено дополнительно».

Расхохотавшись, король выхватил у Жозефины газету и перечитал объявление.

– Я вставил бы немного больше о Коста-Хабичуэле и о том, что мы продаем земельные участки, но объявление в красивой рамке и с гербом Гриффина.

– Ты не давал объявления? – спросила Жозефина, голос звучал не так ровно, как ей хотелось.

О Господи! Это напечатано. Все увидят.

– Я бы это сделал, если бы объявление не появилось сегодня. Ты втянула в это Мельбурна, и, должен сказать, я в восторге. Он будет хорошим союзником. И зятем.

Себастьян поместил объявление. Конечно, приличия требовали соблюдать правила, но приличия не диктовали называть ее прекрасной. Очевидно, он хотел, чтобы весь Лондон знал, что это не просто политический союз. Он любит ее.

И она его любит. Что она делает?! За ее спиной Гримм и один из лакеев деловито убирали блюда с буфета.

– Гримм, достаточно, спасибо.

Дворецкий поклонился:

– Ваше величество, ваше высочество.

Через секунду Жозефина и отец остались в комнате одни. Король, не отрывая глаз от газеты, сунул в рот виноградину.

– Великолепно. Великолепно! – усмехнулся он.