Рерих

Ввиду отсутствия консула Соединенных Штатов, настоящим обращаемся к представителям иностранных держав в городе Кашгаре с настоятельной просьбой оказать самое серьезное содействие для немедленного разрешения экспедиции следовать на Кашгар. В случае если разрешение кашгарского таотая недостаточно, просим телеграфировать за наш счет генерал-губернатору области Урумчи.

Три причины заставляют нас неотложно спешить, а именно:

1) необходимость сообщиться с нашими представителями из Америки;

2) необходимость видеть врача шведской миссии;

3) необходимость получения денег в Кашгаре“»[277].

После того как Рерихи отослали это письмо, сидеть сложа руки и ждать ответа было просто немыслимо. Почти каждый день к ним приходил господин Чанг из магистрата Хотана. И каждый раз он доставлял какую-нибудь поразительную телеграмму — то с приказом о немедленном аресте экспедиции, то о немедленной высылке или конфискации всего имущества. Рерихи же в свою очередь подгадывали так, чтобы каждый раз, когда приезжал господин Чанг, они могли предъявить ему очередное письмо от майора Гиллана или телеграмму из Америки — главным было показать любую новую бумагу, которая приводила в уныние чиновника, удивлявшегося большой прозорливости Рерихов.

Во все дипломатические представительства в Кашгаре Н. К. Рерих отправил одинаковые письма в надежде на то, что хоть одно из них все же дойдет до адресата и найдет сочувствие у местных дипломатов.

Эти письма переписывались множество раз и посылались в Кашгар разными путями. Их получили все дипломатические представительства. Только в Советское консульство пришло сразу три одинаковых письма, на последнем была сделана приписка — «Положение становится опасным. Действия таотая угрожающи. Оружие наше конфисковано».

Среди них было и письмо, отправленное еще 6 декабря 1925 года, лично советскому консулу в Кашгаре М. Ф. Думпису:

«Уважаемый господин консул! Из прилагаемых телеграмм Вы увидите, что наша экспедиция, о которой Вы уже могли слышать, терпит притеснения со стороны китайских властей Хотана… Мы уверены, что во имя культурной цели экспедиции Вы не откажете в своем просвещенном содействии. Не найдете ли возможным сообщить соответственно власти Урумчи, а также послать прилагаемые телеграммы через Москву…»

В это время друзья Николая Константиновича делали все возможное, чтобы помочь экспедиции выехать из Хотана в любом направлении.

Переговоры занимали уйму времени, каждый визит к губернатору или в магистрат длился от пяти до шести часов.

Наконец, 20 января 1926 года Рерихи получили письмо от майора Гиллана, в котором он сообщал, что генерал-губернатор распорядился немедленно выпустить экспедицию из Хотана. Это были приятные новости, и все путешественники радовались предстоящему переходу в Кашгар, хотя их путь и удлинялся. Не желая оставлять безнаказанным козни губернатора Хотана, Николай Константинович Рерих подготовил длинное обвинение, которое собирался лично отдать генерал-губернатору в Урумчи.

Только 28 января караван смог покинуть Хотан. Впереди еще были долгие месяцы пути и чинимые английской разведкой препятствия. Путь в заповедный Тибет для Н. К. Рериха оставался закрытым. Английский консул радовался, что из-за отсутствия оружия рериховская экспедиция не пошла более коротким путем через пески на Дуньхуан (Тунь-хуан) в провинцию Ганьсу и при хорошем стечении обстоятельств ее все же удастся вытеснить не только за пределы горного Тибета, но и за пределы Синьцзяна.

Без оружия, но под охраной, приставленной губернатором Хотана, экспедиция двигалась в сторону Кашгара. Ночи выдались холодные, и все согревались у огромного лагерного костра.

Еще перед отъездом из Хотана китайский переводчик Цай Су Ю сшил большой желтый флаг, что вызвало недоумение у Николая Рериха. На расспросы китаец отвечал, что так необходимо, иначе могут продолжиться неприятности, начавшиеся в Хотане. На знамени Цай Су Ю написал по-китайски название экспедиции. Флаг доверили одному из солдат, который ехал впереди и устанавливал его в местах будущих стоянок. Как оказалось, Цай Су Ю поступил очень мудро. На всем пути до Кашгара местные власти проникались большим уважением к экспедиции, считая ее официальным посольством. Юрий Рерих говорил:

— Здесь питают больше уважения к куску материи, чем к нашим пекинским паспортам.

Во время первой остановки Николай Константинович обнаружил, что солдаты, сопровождающие экспедицию, и некоторые работники-китайцы оказались заядлыми курильщиками опиума, а из-за этого они поздно вставали и постоянно мешали быстрому продвижению. Так или иначе, но находчивость переводчика избавила Рерихов от многих формальностей по проверке документов и позволила за 15 дней благополучно добраться до Кашгара.

Английский консул майор Гиллан был очень удивлен, когда экспедиционный караван без потерь вошел в Кашгар. Он явно надеялся, что на пол пути Рерихов остановят и направят через практически непроходимый перевал обратно в Индию.