Рерих

Особенно часто художник останавливается на проблемах коллективного труда, и поэтому вполне понятен его глубокий интерес ко всему, что делалось в этом отношении в Советском Союзе. О твердой убежденности Рериха в том, что этика жизни неразрывно связана с передовыми социальными преобразованиями эпохи, свидетельствует его очерк «Мир движется», в котором говорится: «Недавно мы спросили одного видного деятеля, что такое демократия. Он рассмеялся и сказал: «Это то, что в данное время удобно». Значит, понятие расплывчато. Но социальный строй (Рерих подразумевает социалистический. — П. Б. и В. К.) — это уже определительнее. В значении слова уже заключены и союз и кооператив — словом, все, чем преуспела сейчас Русь. Деятель социального строя прежде всего добрый, отзывчивый, труженик общего блага. Не может расти социальный строй среди недоверия, подозрения, грубости, дикости. Искренняя взаимопомощь, уважение к личности человека, благожелательство являются устоями коллективного труда».

Николай Константинович считал обреченным на гибель общество, построенное на власти денег, этих, по его выражению, «расписках срама современного мира». Когда однажды при раскопках были обнаружены старинные китайские монеты, имевшие странную форму ножей, Рерих не преминул заметить: «Пожалуй, в наше время всяких упадков, подавленности, провалов бюджетных внутренний смысл монеты-ножа был бы очень знаменательным… История человечества, как какие-то предостерегающие знаки, доносит до нас сочетание символов. Нож более всего является символом жестоким, колючим, но ведь и денежный знак во всей условности своей тоже не будет божественным».

Рерих часто указывал, что сундук сбережений — наиболее коварный враг духовной эволюции человека. Губительной психологии собственничества, как источнику паразитического образа жизни, он противопоставлял прогрессивное значение новых форм коллективного труда: «Во дни крушения денежных знаков, во дни падения мирового идола всемогущего золота каждое кооперативное начинание, которое выдвигает труд человеческий как истинную ценность, должно быть особенно приветствовано. Качество труда без эгоизма, в постоянном самоусовершенствовании разрешит многие финансовые проблемы, которые оказались уже за пределами устарелых и условных приемов». Эти взгляды художника подтверждались коренным обновлением жизни, осуществляемым на Родине.

О гуманизме художника и этическом направлении его искусства давно принято говорить как о чем-то самоочевидном. Картины Николая Константиновича, будь то сцены из народной жизни, изображение мифологических персонажей, воспевание героев воинской и трудовой доблести, наконец, даже пейзажи, заключают в себе некий дополнительный оценочный потенциал, как правило, этического и эстетического порядка. Ведь именно воспитательную роль красоты художник почитал величайшей ценностью: «Мы говорим о введении в школах курса этики жизни, курса искусства мыслить. Без воспитания общего познания прекрасного, конечно, и два названные курса опять станут мертвою буквою. Живые понятия этики обратятся в мертвую догму, если не будут напитаны прекрасным».

Художник указывал: «Живая Этика может быть живой лишь для того, в ком и слово о прекрасном всегда живет». И прекрасное не умолкало в его живописи. Сколь бы «мировоззренческой» ни была живопись Рериха, ему оставалась чуждой навязчивая литературность. Эмоциональная заряженность произведений художника не убивает их философского содержания, а уравновешивает его и силой своего эстетического воздействия устраняет необходимость текстуальных пояснений.

О картинах Рериха можно размышлять, спорить, можно черпать в них достоверные сведения об историческом прошлом или о далеких землях, но можно и просто любоваться ими не рассуждая. Знание и чувство переплелись в творчестве Николая Константиновича столь нераздельно, что сам он часто объединял эти два понятия в одном слове — «чувствознание».

Количество произведений Рериха до сих пор еще точно не подсчитано. По спискам, которые вел художник в последние годы, только с 1937 по 1947 год значится свыше полутора тысяч названий. Причем были обнаружены картины этого периода, по каким-то причинам художником не зарегистрированные.

При оценках творчества русских художников, оказавшихся за границей, обычно принято сравнивать два периода — русский и зарубежный. Этот, по существу, весьма показательный принцип подразделения мало оправдывает себя в отношении Рериха. Столь обычной «утери почвы под ногами» Рерих за рубежом не испытывал.

В частности, распространенный на Западе формализм также мало коснулся живописи Рериха. Художник писал в 1939 году: