Рерих

За всем этим Рерих видел реальные всходы новой жизни: «…предрассудок против всяких нововведений значительно испарился, а крепкая хозяйственность не умалилась и дала свои ростки. Эта строительная хозяйственность, нетронутые недра, радиоактивность, травы выше всадника, лес, скотоводство, гремящие реки, зовущие к электрификации, — все это придает Алтаю незабываемое значение!»

Из Алтая через Барнаул, Новосибирск и Иркутск Рерихи добрались до Улан-Удэ и 9 сентября 1926 года проследовали отсюда через Кяхту в столицу Монголии Улан-Батор. Уже в Улан-Баторе была издана книга «Основы буддизма», получившая распространение в Бурятии и привлекшая впоследствии внимание советских исследователей бурятского ламаизма. Однако сведений об авторе этой книги в Улан-Удэ не сохранилось, и ее стали приписывать местным сторонникам «обновленческого» движения ламаизма. В монгольском дневнике Г. Цыбикова об этой книге говорится как о попытке «основать социализм на принципах древнего буддизма».

На самом деле книга была написана Еленой Ивановной Рерих незадолго до приезда в Советский Союз. Возвращаясь в колониальную Индию, она, понятно, не могла поместить своего имени на обложке книги.

В ней, в частности, давалась высокая оценка В. И. Ленина, в которой, однако, сказалось одностороннее понимание идей вождя пролетарской революции.

Резкие нападки на невежественность и стяжательство духовенства свидетельствуют о том, что это произведение, вышедшее из-под пера жены Рериха, не предназначалось для буддийских церковников.

Одновременно с «Основами буддизма» была издана и анонимная книга «Община». Так как часть текста «Основ буддизма» включена в «Общину» без изменений, следует заключить, что она была написана также Еленой Ивановной или ею совместно с Николаем Константиновичем.

О том, как Рерих оценивал Октябрьскую социалистическую революцию, о его патриотизме, основанном на признании небывалого в истории человечества величия России как первою в мире социалистического государства, со всей ясностью говорят и такие строки о Ленине, написанные художником в 1926 году:

«Он вмещал и целесообразно вкладывал каждый материал в мировую постройку. Именно это вмещение открывало ему путь во все части света. И народы складывают легенду не только по прописи его поступков, но и по качеству его устремления. За нами лежат двадцать четыре страны, и мы сами в действительности видели, как народы поняли притягательную мощь коммунизма. Друзья, самый плохой советчик — отрицание. За каждым отрицанием скрыто невежество. И в невежестве — вся гидра контрреволюции».

Можно себе после этого представить, как должны были действовать на художника безапелляционные заявления о «бегстве Рериха от большевиков», о «служении Рериха мировому капиталу» и прочие абсурдные утверждения, попадавшие из-за отсутствия достоверных сведений даже в такие солидные издания, как «Автомонография» И. Грабаря или «Воспоминания» А. Рылова. Подобные выдумки больно ранили Николая Константиновича, и он писал в «Листах дневника»: «Вы знаете, что никогда не найдете ехидну, породившую клевету. Знаете, что, может быть, произошло позорное коллективное «творчество». Все это знаете, но легче не станет. Мучительно думаете: за что? зачем? к чему?»

Более равнодушно и не без иронии относился Рерих к слухам о ею «таинственных посвящениях» и «вероотступничестве», то есть о близости к буддизму. Художник увлекался на Востоке далеко не одним буддизмом, но и философией джайнизма, йоги, веданты, ранней, или «эпической», санкхьей. И понятно, что как ученый Рерих не мог относиться серьезно к высказываниям людей, для которых, по его собственному выражению, «каждый сидящий со скрещенными ногами — уже Будда».

Подсчетами вероотступнических грехов Рериха и членов его семьи занимались как раз такие люди. И Елена Ивановна писала одной особе, пытавшейся выяснить шансы семьи Рерихов на вечное блаженство, даруемое при посредничестве церковного духовенства: «…оставим в стороне церковников, тем более что под церковниками я подразумеваю не одних исключительно духовных пастырей, но всех ханжей и изуверов, прикрывающих свои темные делишки… коленопреклонением и крестным целованием. Я всегда держалась довольно далеко от церкви и ее представителей именно из-за желания охранить в своих сыновьях уважение к своей религии до тех пор, пока сознание их достаточно окрепнет, и они уже вполне зрело могут оценить все то прекрасное, что заключается в ней, и в то же время спокойно смотреть на отрицательные проявления ее…»

Ни Рерих, ни его жена, автор и переводчик ряда книг по Востоку, никогда не опирались в своих философских взглядах на чисто материалистические позиции. Они очень считались с тем значением, которое в их время играла среди народов Востока религия. Но вместе с тем они никогда не судили о людях по их принадлежности к той или иной церкви, и поэтому проблемы «перехода» из одной веры в другую для них просто не существовало.