Решайся

Не зная, куда и деться, я только закрываю глаза и чуть усиливаю хватку. Странно, но до тех пор, пока Воронцов не заговорил о вождении, у меня и в мыслях не было того, что мне предстоит. И страха почти не было.

Напряжение было, да. Но не из-за того, что на мотоцикле прокачусь. Только сейчас осознаю – прикосновения Артёма, наша внезапная близость и его необъяснимое участие ко мне до этого момента каким-то образом перекрыли всё остальное.

*************

Это было не так уж страшно. Да, на некоторых поворотах или при усилении скорости сердце готовилось выпрыгнуть из груди, но каждый раз успокоение приходило быстро. Скоро я и глаза открыла, и наслаждаться поездкой начала. Не ожидала, но мне правда нравилось. И даже тот факт, что я всё это время обнимала, а порой и неосознанно прижималась к Артёму Воронцову, почти ничего не портил.

Здорово было ощущать скорость, стать частью движения,  дороги, чувствовать город… Машины,  едущие навстречу, всё меньше пугали, воздух перестал ударять в лицо, а дыхание – срываться. Мощь и сила мотоцикла кружили голову. Даже Воронцов в тот момент стал нужным, необходимой частью всего происходящего, которое по-настоящему завораживало. Оно словно раскрывало передо мной совсем другую жизнь, непривычную мне, но не такую уж пугающую, как я думала раньше.

Но вот мы тормозим. Реальность мгновенно возвращается, стоит мне только увидеть свой дом. А ведь уже ближе к шести, родители могут быть в квартире… И большинство окон как раз выходят именно на этот двор.

Тяжело дыша и неожиданно чуть ли не краснея, я убираю руки от Артёма. Он тут же технично слезает с мотоцикла, умудрившись никак меня не задеть. И я тоже начинаю спешиваться, более неспешно, осторожно даже, чувствуя взгляд Воронцова. Опять следит, хотя, казалось бы, уж в том, чтобы слезть, не должно быть никаких трудностей. Или там тоже свои правила?..

Мне всё больше не по себе, я хмурюсь, то и дело оглядываясь по сторонам. Будет феерично, если именно в этот момент кто-то из моих родителей домой пойдёт… А сейчас весна, ещё светло, не узнать меня будет непросто.

И почему я об этом раньше не думала?..

Ну вот, наконец, слезла. Машинально смотрю на Артёма – его глаза прищурены, волосы слегка взъерошены, ведь парень уже снял шлем. И… Воронцов слишком близко. Не так, как когда мы вместе ездили, и я к нему неосознанно прижималась, конечно. Но тоже довольно ощутимо, особенно теперь, когда я вспоминаю детали поездки и то, как отчаянно цеплялась за него.

Отступаю на пару шагов, отвожу взгляд, чуть вздрагиваю, когда вижу знакомый силуэт… Мужчина с комплекцией прямо как у моего отца. Но нет, к счастью, это не он.

Вздыхаю, машинально вверх смотрю – на окна… Свет выключен.

– Что, боишься, что родители тебя со мной застукают? – слышу вдруг насмешливое.

Вопрос застаёт врасплох, я не успеваю сориентироваться. Только и бросаю растерянный взгляд на  усмехающегося Артёма, потом опять зачем-то наверх, потом по сторонам…

– Погоди, что, серьёзно? – на этот раз в голосе Воронцова чуть ли не озадаченность.

Я поджимаю губы. Становится не по себе от того, что Артём всё это улавливает. Словно вижу ситуацию его глазами – девушке уже восемнадцать лет, а она всё ещё зависит от мнения родителей, да и живёт с ними.

Воронцов ведь вроде как с семнадцати из дома съехал. Уже три года просто в гости едет к своим родителям, ну или они к нему, на два дома живут. Не говоря уж о том, что компанию себе Артём всегда выбирал сам, ещё, наверное, даже до того, как самостоятельную жизнь начал. И к девушкам таким тоже привык, лёгким на подъём и свободным. Я для него совсем не от мира сего, сомневаюсь, что когда-либо хотя бы общался с кем-то таким же домашним.

– Спасибо, что подвёз, – решительно обрываю этот бессмысленный разговор и иду к двери подъезда.

Почти сразу замираю, ощутив вдруг, как Артём перехватывает меня за руку. Прикосновение обжигает, уж не знаю, почему – от неожиданности, от недавнего очередного осознания, в насколько разных мы мирах живём, или от всего, что сегодня происходило… Как по оголённым нервам.

Замираю, ожидая, что на этот раз нужно Артёму. Решил посмеяться, придумал какую-то колкость о моей ситуации с родителями, или собирается спросить, как такое вообще возможно?

– А как же шлем? – Воронцов не сразу нарушает молчание, и, наверное, поэтому мне кажется, что его голос совсем уж непривычно звучит. Негромко как-то, почти мягко.

Мгновенно спохватываюсь, высвобождаю свою руку из его, тянусь к шлему, который всё ещё на мне. М-да… Действительно чуть в нём не ушла, слишком уж перенервничала из-за всего, что навалилось.

Давно не чувствовала себя такой идиоткой. Да ещё и перед таким, как Воронцов.

Пальцы слегка дрожат, наугад сражаясь с застёжками шлема. Артём, как назло, не отходит, рядом стоит и смотрит на меня чуть ли не умилением. Забавляется происходящим?

– Давай помогу, – не выдерживает он и тут же тянется, не дожидаясь ответа.