Решающий шаг

— Ах вы, рожденные в час проклятий! Натворили дел, а мы отвечай! Ну, хорошо, уж если вы решились на такое дело, так хоть предупредили бы отцов и матерей!

Мать, сразу заметившая, что Ашир печален, встала на защиту сына:

— Будет тебе, отец, не ворчи! Они еще дети, по-детски и поступили.

— Дети... Да у этих детей уже борода пробивается!

Чтобы развеселить отца, Ашир стал шутить:

— Ну, отец, ты в молодости, видно, не похищал девушки и теперь просто завидуешь нам!

Но Сахат понял их невеселое настроение и усмехнулся:

— Ну, а вы, значит, привезли ее, и она сидит теперь в кибитке — гремит серебром, блистает красой!

Ашир смутился. И так у них ничего не вышло, а тут еще отец насмехается.

А Нурджахан, видя, в каком смятении вернулся Артык, сразу догадалась, что побег не удался, но у нее не хватило решимости расспрашивать сына. Поставив перед ним чай и положив чуреки, она сама стала рассказывать о том, что произошло днем у шалашей.

Артыку ни чай, ни чуреки не лезли в горло. Все его помыслы были с Айной. А когда узнал, что из-за него били Сахата Голака, что мать получила удар камчой, он готов был бежать к Халназарам и расправиться с обидчиками.

Наскоро поев и напившись чаю, он посоветовался с Аширом и пошел в аул разузнать, что там творится. Ашир хотел пойти с ним, но Артык сказал:

— Ты отведи лошадей, я скоро вернусь.

Зная горячность Артыка, Ашир просил его быть осторожным, не показываться на людях и на время отложить месть.

Было прохладно и пасмурно. Артык быстро дошел до аула и направился прямо в шалаш Гандыма. Самого Гандыма не было, он еще не возвращался с вечерней молитвы, а жена его, Биби, латала одежду. Поставленный на кувшин оловянный светильник давал больше копоти, чем света. Тоненькое, как язык змеи, пламя его чадило черным вонючим дымом. Шалаш был мал — вытянув в стороны руки, можно было коснуться обеих стенок. Высокий человек не мог бы здесь стать во весь рост. Войлок был весь в заплатах, а во всем домашнем скарбе не было ничего, что могло бы соблазнить даже нищего.

Войдя в шалаш, Артык поздоровался с Биби и, сделав вид, что давно не бывал в ауле, начал издалека:

— Слышал я, тетушка Биби, что в нашем ауле есть люди, которые в тяжелое время справляют той... Говорят, у Халназаров свадьба...

Биби задержала руку с иголкой и внимательно посмотрела на Артыка. Ничего не разобрав на его лице и в глазах, она удивилась:

— Вай, сынок, ты не слыхал новость? Где ж ты гуляешь?

— У меня в городе есть друг, — нашелся Артык. — Я гостил у него и вот возвращаюсь домой.

— Ах, так и скажи!.. В ауле столько новостей. Если ты ничего не знаешь, погоди — я сейчас вскипячу чайку, а потом...

Артык остановил ее:

— Нет, тетушка Биби, мне ничего не нужно. Только что по дороге ел и пил. А к вам завернул — дай, думаю, узнаю, как прошел праздник у баев.

— Какой праздник?

— Что — неужели с таким богатством и поскупились?

— Ах ты, боже мой!.. Да ведь Айна в прошлую ночь сбежала!

— Сбежала?

— Ну да! Весь праздник баям испортила... А гостей сколько к ним понаехало! Сам волостной...

— Вот так новость! С кем же она сбежала?

— А неизвестно.

— Так-таки и неизвестно?

— Никто ничего не знает. Сперва думали на Ашира. Объехали всех его родственников. Потом позвали следопыта... Ну, и перед закатом солнца нашли ее в тростниках у Овечьего озера.

— Если нашли Айну, то, конечно, узнали и кто похитил ее?

— Нет, милый, нет. Ничего не узнали. Такая уж она, эта Айна. «Хоть на куски, говорит, режьте, ничего не скажу!» А везли ее с позором. Связали руки и ноги, положили поперек лошади, да так и привезли.

Рассказ Биби вначале радовал Артыка, но последние ее слова заставили его побледнеть. Биби, видимо, сама заново переживала все виденное и не обращала на гостя внимания. Все же Артык постарался взять себя в руки и продолжал расспросы:

— Так Баллы, значит, привез невесту в свой дом?

— Куда там! Айна, говорят, сказала ему: «Чем быть женою такого Гара-Чомака, я лучше убью себя».

— Так и сказала?

— Как он ее мучил! Бил, говорят, плетью, ножом угрожал. Но Айна, глядя ему в глаза, прямо сказала: «Меня теперь уже коснулась его рука. Умру — земле достанусь, не умру — буду его!»

Артык вздохнул. Ему тяжело было все это слышать, но в то же время радовало мужественное поведение Айны.

— Какая отважная эта Айна! — сказал он.

— Еще какая отважная! Таких мучений не вынесла бы ни одна женщина.

— Конечно, она после этого сказала, чья рука ее коснулась.

— Как бы не так! Баллы, говорят, так и отступился от нее. Привез к кибитке Мередов и бросил. А мачеха, говорят, исщипала ее всю до синяков.

— И тогда не сказала?

— Да разве она скажет. Это такая девушка!... И ведь росла на руках у мачехи! А будь у нее родная мать, так она была бы известна всему народу...

В это время в шалаш вошел Гандым. Он поздоровался с Артыком и спросил:

— Что это тебя не видно?

— Да все на работе. В город ходил...

— Что ты скажешь! — вмешалась Биби. — Он даже не слышал о халназаровском тое.