Решающий шаг

— Господин Дурды, нельзя же так беспечно относиться к таким большим событиям! Вы человек грамотный и, судя по всему, не сторонник старых порядков. Вероятно, у вас немало друзей-единомышленников. Но если вы будете стоять в стороне от народного движения, руководство им возьмут в свои руки реакционные муллы и постараются превратить его в газават. Восстание дейхан против царских баяр может легко перейти в резню ни в чем не повинных русских людей— вот таких, как Иван или я. А это будет только на руку царским властям. Вспомните, в шестом и седьмом годах слуги царя, не будучи в силах подавить народное восстание, так именно и действовали: русских натравливали на туркмен, а туркмен — на русских.

Молла Дурды не знал, что ответить. Иван Тимофеевич шутливо спросил Артыка:

— Артык, ты пойдешь резать меня и Анну Петровну?

Артык вспыхнул от негодования: «Неужели Иван не верит в его дружбу?» Но, взглянув на улыбающиеся лица, понял, что это шутка, и ответил без обиды, однако вполне серьезно:

— Я убью сначала бая и волостного Ходжамурада, отниму своего коня, а потом пойду воевать против баяр!

— Вот подлинный голос дейханина! — подхватил Артамонов. — Прислушайтесь к нему, господин Дурды!

— Господин Артамонов, я готов вас послушать, — улыбнулся Молла Дурды. — Что бы вы посоветовали? С Иваном я говорил много раз, а вас слышу впервые.

— Вы сказали, что благо народа для вас — путеводная звезда, — заговорил Артамонов. — Так вот окажите народу такое благо: прежде всего разъясните дейханам их собственное положение, истинный смысл событий.

— Как это сделать?

— Мы могли бы снабдить вас такими листочками вроде маленькой газеты, где все будет написано.

— Среди дейхан нет грамотных людей, а если такие листочки попадут в руки муллы, он отдаст их старшине, а тот донесет полковнику.

— Да, но у вас хорошо работает устная газета, и то, что сказано в одном ауле, в тот же день становится известно в другом.

— Это верно. А что будет написано в этих листочках?

Артамонов посмотрел на Ивана Тимофеевича, словно спрашивая его о чем-то, потом сказал:

— Там будет разъяснено положение в России и настроение рабочих дейхан и солдат. Там будет сказано: «Долой войну! Долой царя! Да здравствует власть народа!»

— Но это призыв к революции!

— Да, к революции. К освобождению десятков миллионов несчастных, обездоленных, угнетенных людей. Рабочие России не прекращают революционной борьбы против царского самодержавия. Русские крестьяне не хотят больше бросать своих сынов и братьев в огненную пасть войны. Революция неизбежна. И сейчас долг каждого честного туркмена решить, с кем он: с царем против народа или с великим народом России против царя.

Артамонов увлекся, в карих глазах его сверкнули искорки. Иван Тимофеевич, облокотившись одной рукой на стол, покручивал седеющий ус и улыбался. Артык во все глаза смотрел на Артамонова, ловя и стараясь понять каждое его слово. Молла Дурды долго думал после того, как умолк Артамонов, и наконец сказал:

— Господин Артамонов, сам я ничего не могу решить. Хотя я и одет в косоворотку, мне еще не все ясно. Ваши горячие слова очень подействовали на меня. Но у нас есть поговорка: выскочишь один — и комком глины свалят. — Вслед за тем он поднялся и, попрощавшись со всеми за руку, вышел.

Иван Тимофеевич показал головой:

— Вот так всегда. Трудно нам будет с этими грамотеями. Сколько я с ними разговаривал — знаю: считают себя передовыми людьми, распинаются за народ, а как до дела... Только и думают о том, как бы получить тепленькое местечко в конторе какого-нибудь промышленика, вроде заводчика Арутюняна.

— Ну, и без них тоже нельзя обойтись, — заметил Артамонов.

Они говорили долго. Говорили по-русски. Артык вынул из своих хурджунов свежую и сушеную дыню, отдал все Анне Петровне и, вернувшись на свое место, стал размышлять о всем, что услышал за этот вечер. Анна Петровна засветила и поставила на стол лампу, затем задернула занавески на окнах. Иван Тимофеевич, видя, что Артык не собирается уходить, спросил:

— Ну, друг, ночевать будешь у нас?

— Да, Иван, если можно... В аул мне пока нельзя возвращаться.

— Нельзя?.. Что — с баем подрался или старшину побил? А ну расскажи, торопиться нам некуда.

Артык почувствовал доверие к обоим русским и рассказал, как торговцы растащили его урожай, а Хал-назар-бай обманул его, подсунув жребий на тыловые работы. Выложил все, что было у него на душе, умолчал только о неудачном похищении Айны.

Артамонов стал расспрашивать о настроениях дейхан. Горячий парень с открытой душой все больше интересовал его. Артык, прервав свой рассказ, обратился к нему:

— Артамон-ага, ты, я вижу, большой человек. У меня к тебе просьба...

— Большой? — не понял Артамонов. — Мы с Иваном люди одинаковые: он мастер паровозный, я — нефтяной.

— Нет, ты большой человек, я знаю, — упрямо повторил Артык. — Мне Молла Дурды сказал: у русских рабочих есть такие люди, они хотят отнять власть у царя.

— Большевик! — догадался Иван Тимофеевич. — Верно, Артык, у большевиков есть большие люди, как-нибудь я тебе расскажу о них.