Решала

Пожалуй, возраст вдовы, это, подозреваю, она и есть, выдавали лишь мелкие морщинки в уголках глаз. Значит, все же, за двадцать пять. А если быть более точным и верить моей Монике...ммммм...приятно мысленно называть ее своей... Так вот, судя по рассказу девочки Берг, вдове безвременно почившего исполнилось двадцать восемь. Почему засомневался? Выглядела она, как малолетка. Розовый халатик, перевязанный поясом, полы которого перекосились одна выше другой, домашние туфли, того же отвратительно розового цвета с опушкой по краю, и волосы, собранные в два игривых хвостика. Что это вообще? Покойный являлся поклонником "Лолиты"? Откуда столь нелепый вид? До кучи, девица была пьяна. Едва она открыла дверь, в меня ударило такое амбре, что на мгновение сам запьянел.

– Приехал? Молодец. Заходи.

Покачиваясь, она развернулась и нетвердой походкой направилась вглубь дома.

Я пожал плечами, однако без лишних разговоров двинулся следом. Похоже, меня с кем-то перепутали. Да и бог с ним. Главное, вдова навеселе, а значит, должна отличаться сейчас разговорчивостью, и мне весьма данный факт на руку.

Внезапно девица остановилась, так резко, что я чуть не сбил ее, а затем вдруг повернулась ко мне и скинула халатик, под которым, слава богу, было нижнее белье. А то бы я совсем охренел. Не то, чтоб меня пугали обнаженные пьяные женщины, но в данной ситуации это больше настораживало, чем радовало.

– Ну?

Она подбоченилась, уперев одну руку в бок.

– Нуууу... – я ответил первое, что пришло в голову.

– Давай!

Разговор никак не желал обретать хоть какой-то разумности или адекватности.

– Не вопрос. Дам. Уточни, что именно.

– О Господи... Ну что за мужики пошли... Заплати, да ещё сделай все сама...

Девица шагнула ближе, а потом натурально принялась тянуть с меня футболку. Причем так настойчиво, что я рисковал остаться без вещи. Не жалко. Но ехать на встречу с Моникой в драном виде все же не хотелось бы.

– Милая. Куда ж ты так торопишься. Да погоди!

Девица отличалась крайним упорством и весьма неожиданной для в общем-то худенькой женщины силой.

– Ой, ну хорош ломаться. Как там тебя зовут. Хулио? Рикки? Вряд-ли Федор или Иван. Вы, как девки, меняете себе имя?

Да твою мать. Если так будет продолжаться, мне придется банально ей всечь. Судя по всему, вдова пригласила себе мужчину, как нынче говорят, с низкой социальной ответственностью. Даже не знаю, каким образом относиться к тому факту, что меня приняли за парня по вызову. То ли гордиться, что так хорошо выгляжу, то ли расстроиться.

Неожиданно девица выпустила футболку из рук, села на пол и расплакалась.

– Умер. Скотина. Умер. Бросил меня.

Она закрыла лицо руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Я стоял дурак дураком, совершенно не понимая, что делать. Во-первых, просто не выношу женских слез, они меня раздражают, во-вторых, вдова явно искренне переживала смерть благоверного. Правда, решила утолить боль потери платной любовью, но то, что ей по-настоящему больно, это несомненно.

Я не успел определиться со своим поведением, а меня ждал уже новый перепад настроения. Девица резко перестала причитать, отняла руки от лица и, посмотрев на меня туманным взором, сказала почти трезвым голосом.

– Его убила эта сука Моника.

Приехали. Вот тебе и разговор по душам.

После победы, удивительной для всех, и уж тем более для меня самого, Виталик познакомил с человеком, который благодаря своему упрямству, дождался момента торжества – не просто отыгрался за все потраченные ставки, но и компенсировал их в несколько десятков раз.

Константин Берг. Я не сразу сообразил, что фамилия мне знакома. И уж тем более, откуда именно я ее знаю. Во-первых состояние было особенное...сложно подобрать слова. Будто я – бог. Все мне доступно. Нет ничего не возможного. Адреналин долбил мощно, я физически ощущал, как бежит кровь по венам. Какое мне было дело в тот момент до фамилий и имён.

Во-вторых, на карман упала весомая сумма денег. Очень весомая. Сразу же, прямо из клуба, я, Виталик и Костян, он именно так представился, поехали отмечать победу. Бухло, телки, караоке-бар, сауна. Стандартная культурная программа. Потом, каждый раз, вспоминая ситуацию с Александром Бергом, отцом Константина, я думал, ну, спрошу. Узнаю, что это вообще было. Однако наступал новый день, который приносил новый кайф, и я откладывал разговор на потом. Сейчас понимаю, я боялся. Не самого сынка Берга. Боялся, что выяснение обстоятельств моего увольнения лишит той лёгкой, радостной, бурлящей жизни, которую дал Константин. Самое отвратительное, мне нечем оправдать этот страх. Я даже не пил в это время. Только развлекался. Меня пьянило лишь бабло, превратившееся в мой настоящий кайф, на который я подсел слишком плотно, чтоб отказаться от него.

Со дня первого боя, а точнее, ночи, мы стали почти друзьями. Идиот. Вспоминаю и понимаю, какой я идиот.