Решальщики. Движуха

— А злишься ты, дружочек, на своих коллег — бывших ментов — и… главным образом… на себя. Ответь, только честно: а с какого такого перепугу, собственно?

— Я… я не знаю.

— Да всё ты знаешь! Просто в тебе подал голос основной ментовский инстинкт: вор должен сидеть в тюрьме! А нынешний сценарий такого, похоже, не предусматривает. Вот потому ты и зол, следачок. Злой и нервный. Как баба беременная… Всё, чао, бамбино. Отгоняй «фердинанда» в стойло, а я прогуляюсь. Подышу перед сном свежим воздухом.

— Погодь, Дима…

— Ша, Лёня! На сегодня — всё! Дай мне провести остаток вечера без этого твоего мозгоебства и достоевщины!..

Петрухин резко развернулся и быстрым шагом двинул в сторону Невского проспекта. Оставляя приятеля один на один с его нравственными терзаниями. Однако, пройдя каких-то метров двадцать, Дмитрий на ходу вытащил мобилу и вызвал номер Голубкова.

Продолжающий отбывать номер в «Храме искусств» Брюнет далеко не сразу, но отозвался:

— Алё! Борисыч, ты? Что стряслось?

— Витя, ты географически сейчас где?.. Охренеть! И как долго ты там еще пробудешь?.. Да нет, просто назрела потреба побазарить… А это удобно? Супруга не загрызет?.. Ну смотри, только на меня потом не сваливай. Тогда через полчаса встречаемся в лобби-баре в «Европейской». Договорились. Конец связи!..

* * *

«…Лёнчик начал психовать. — размышлял/прикидывал Петрухин, потягивая виски в ожидании Брюнета. — Отчасти я его понимаю. Расклад-то ведь какой получается? А такой, что мы практически вышли на исполнителей. Может статься, конечно, что тверские жители Петров и Мирошников, билеты которым на вечер „черного вторника“ заказывала Татьяна, не при делах, но это маловероятно. Девять из десяти, что именно эти двое орудовали на Казанской. И что звонок в приемную “Манхэттен-Плюс” был докладом Митрохе или Бодуле о проделанной работе. Судя по всему — Митрофанову, так как именно он вскоре дал указание секретарше приобрести на вечер два билета до Твери. Гастролеры сделали свое дело — гастролеры могут укатить… И вот теперь мы на них вышли. Кстати, снова сделали это очень элегантно, аналитически. Мы вышли на них, и Лёня вдруг принялся психовать. Следак-интеллигентишко, мля!..

Я вот, например, мужик простой, без всяких морально-этических прибамбасов. Я — мент. Притом что и мне сия ситуевина тоже не шибко нравится. Потому как сейчас требуется что? Сейчас надо оперативно ехать в Тверь и брать эту сладкую парочку: здрасте, господа киллеры-шмиллеры, пожалуйте в Питер. Вас ждет там масса интересных встреч.

И вот отсюда и начинаются проблемы. Не в том смысле, что повязать этих орлов большая проблема. Хотя и она имеется, но дело все-таки не в ней. А впрочем… впрочем, и в ней тоже. После того как мы лоханулись при задержании Саши Трубникова, Лёнька сильно переживал. Он вида-то не показывал, но я ж не дурак. Мы с ним после той истории поехали ко мне и напились как последние сволочи. Я видел, с каким остервенением Лёня пил. Он ведь вообще-то этого дела не любитель, но тогда оторвался на всю катушку… Потом вышла маразматическая совершенно история с чиновниками из Минспорта. Она вполне могла бы стать почти анекдотом, да только в сухом остатке завершилась двумя трупами. Какой уж, к черту, анекдот? Лёнька-то в истории со Шмаковым вообще был ни при чем — это я все затеял. А переживал гражданин Купцов. Мы потом, когда схлынули эмоции, обстоятельно потолковали и сошлись на том, что самодеятельностью надо бы поменьше злоупотреблять. Расследование — это расследование, это, как говорится, наше. Но вот дальнейшие шаги — задержания, „аресты“ — стоит все-таки оставить государству. Или, по крайней мере, подходить к этому делу взвешенно. И вот теперь мы снова встали перед этой проблемой.

В принципе, конечно, можно выложить перед новыми боссами „Феникса“ отчет о проделанной работе с обоснованием выводов и фамилиями тверских ребятишек в последнем абзаце. Но им-то нужен заказчик! Им позарез нужен заказчик. С железными доказательствами. Они ведь и без нас догадываются, что к убийству Людоеда приложил руку господин Митрофанов. Ну и что? А ничего. Пока не будет показаний Петрова или Мирошникова, что на убой их подряжал Митроха, не будет и разговора. Значит, нужно ехать в Тверь… А Лёнчик некстати начал психовать. Вон как на улице на меня вызверился…»

Петрухин заказал себе еще соточку, закурил очередную («это ж какую сегодня по счету?») сигарету и продолжил размышлять о предстоящей командировке в Тверь. Вернее, о том, что делать с Купцовым? Потому как с таким настроением, как у напарника, лучше и вовсе не ездить…

Дмитрий думал-думал и к запоздалому появлению в лобби-баре Брюнета таки придумал:

«Может, Лёнька мне потом за это выпишет по полной схеме, — подвел он итоговую мозговую черту. — А может, наоборот, спасибо скажет. Но в любом случае, это — реальный выход…»

— Вить! Ради бога, извини, что помешал насладиться прекрасным!

— Наоборот, тебе спасибо! — отмахнулся Голубков, присаживаясь напротив. — Большущее «данке шён», что вытащил меня из этой… богадельни.

— Неужто все так плохо? Не впечатлили? ЛебедЯ?