Решальщики. Движуха

Петрухин весело и как водится фальшиво насвистывал что-то под нос, а вот Купцов пребывал сейчас в крайней степени раздражения. О, как он был зол и раздражен! Зол на своего партнера, на исходящий от того запах пива в середине рабочего дня. Но более всего его сейчас раздражало петрухинское раздолбайство. Вернее, если называть вещи своими именами, — непрофессионализм. «На людях» Леонид, естественно, подобного показывать и говорить не стал — то было сугубо их, что называется, «внутрисемейное» дело. Так что сейчас Леонид молча направлялся к микроавтобусу, чтобы уже там, внутри, в салоне, дать волю своему гневу.

— Не психуй! — неожиданно сказал ему Дмитрий.

Купцов стоически на это промолчал — терпел. Пока — терпел.

Кстати, интересно: а с чего это напарник взял, что он психует? Неужели все это сейчас написано у Леонида на лице?..

Решальщики загрузились в «фольксваген» очень вовремя: как раз в эту минуту начинался дождь, и первые тяжелые капли застучали по крыше. Капли стучали по асфальту, по розам, и бутоны вздрагивали, как будто от окрика.

Леонид выводил «фердинанда» задним ходом. Черная стеклянная дверь и золотая птица, охваченная пламенем, удалялись от них. Дождевые капли разбивались о стеклянный колпак, прикрывающий свечку…

— А стрелять из того окошка, — Петрухин кивнул в сторону дома, из которого работал снайпер, — очень неудобно.

— Очень ценное замечание, — буркнул Купцов.

— Кстати, действительно ценное… если повезет…

Из последний петрухинской фразы Леонид не понял ничего, но снова промолчал. Потому как все-таки был здорово раздражен… Из-за этого пива, из-за Димкиной привычки насвистывать… да еще блатняк… да еще фальшиво. Ну а больше всего его бесило то, сколь легко Петрухин отказался от соображений Зеленкова. Козе понятно, что «соображения» — они «соображения» и есть. К ним всегда нужно относиться осторожно — потерпевшие такого, бывает, наговорят — беда! Но выслушать-то человека нужно! Тем более что Константин из бывших, из своих. Оно конечно: звезд с неба, как верно подметил Дмитрий, тот никогда не хватал, тем не менее в оперском деле, худо-бедно, волокет. Петрухин же попросту цинично заткнул бывшему коллеге рот.

Да, девять из десяти, что «соображения», не подкрепленные фактами, им бы все равно ничего не дали. Равно как они могли оказаться верными, но вот возможность их реализации находилась бы под ба-а-льшим вопросом. Вот, предположим, Зеленков шепнул им, что больше всех от смерти Людоеда выигрывает его зам — что он теперь точно станет директором… Ну и что? Как прикажете с этой информацией работать? Отправиться к господину заместителю и лобово спросить: «А не ты ли, сукин кот, Людоеда заказал?» В ответ на это заместитель либо закатит скандал с истерикой, либо вызовет того самого секьюра с дубинкой и прикажет спустить решальщиков с лестницы. То бишь, с точки зрения закона, доказать подобные «соображения» Зеленкова не удастся.

Но!.. Они-то с Петрухиным отныне работали за… э-э-э-э-э… за кромкой правового поля. И в этом смысле им сейчас было много проще. Да что там — значительно проще, нежели операм УР и следаку прокуратуры. Потому что их в своей работе отныне вполне устраивала и информация, полученная чисто оперативным путем. Им не нужны были санкции прокурора или суда, они не обязаны принимать в расчет встречные ходы адвокатов. В таких вольготных условиях всегда есть шанс поднять дело. И если бы они смогли довести его до конца, то, скорее всего, никаких чудес там бы не открылось. За смертью Людоеда явно стоял кто-то из его партнеров или конкурентов. Таковы реалии отечественного бизнеса, который, как был, так и остается полукриминальным. Бизнес, где прячут доходы или, напротив, отмывают сомнительные денежки, всегда чреват «нюансами», как сказал Зеленков. Потому и звучат по всей стране выстрелы и взрывы…

* * *

Хлестал дождь, «фердинанд» плотно стоял в пробке посередь Невского.

— Почему ты не дал высказаться Косте? — наконец дав волю эмоциям, с вызовом спросил Леонид.

В данном случае «вызов» — сорри за тавтологию! — был вызван тем обстоятельством, что Купцову очень хотелось заняться этим делом. Не из-за денег, нет. При его скромных, в общем-то, запросах денег им с сестрой отныне вполне хватало. На самом деле Купцову просто хотелось, во-первых, попробовать себя на настоящей заказухе. А во-вторых… Ему остро жаждалось такого дела, занятие которым могло бы максимально ускорить неспешное течение офисно-рутинного «магистрального» времени. И тем самым без существенных потерь выйти из начавшейся в жизни Купцова очередной депрессивной фазы…

— А что?

— Да ничего! К слову, кроме его «соображений», у нас сейчас именно что «ничего» нет.

— Ошибаетесь, инспектор. Кое-что все-таки имеется.

— И что же? Приоткройте, Дмитрий Борисыч, сделайте милость, завесу этой тайны?

— Стрелять оттуда очень неудобно.

— Это я уже слышал. Только при чем здесь удобство или неудобство стрельбы? Что это нам дает?

— Если они пользовались радиостанциями, тогда — да, пустышка. И ничего не дает, — глубокомысленно и пространно высказался Дмитрий.