Решальщики. Перезагрузка

— Нет, не так. Я пока ничего не думаю. Я просто собираю факты. Сейчас я еще ничего не знаю о вашем бывшем муже. Соответственно, и выводов делать не берусь. НО! Я должен знать, чем он живет, как он живет, с кем живет? Как вы расстались? Как он относится к сыну? И еще сто раз как? С кем? Сколько?.. Я ведь не из праздного любопытства спрашиваю. В конце концов, кому нужна помощь — мне или вам?..

Последний аргумент Татьяне крыть было нечем. Смирившись с неизбежным, она наступила на горло душившей ее истерической песне и…

— Хорошо. Спрашивайте!..

…В общем и целом о бывшем муже Лисовец отзывалась неплохо. Человек он, дескать, не злой, не завистливый, не жадный. Работящий и, «как положено, запойный». («Кем это положено? — с недоумением подумал Петрухин. — Почему русскому художнику так „положено“?») Работящий, но непрактичный. Имени не заработал, признания не имеет, да и не стремится к этому… Бог ему судья. В общем, по всему выходило, что расстались они со Старовойтовым действительно «как интеллигентные люди»…

Петрухин продолжал слушать Татьяну, периодически поглядывая на распечатку компьютерной справки, в правом верхнем углу которой красовалась фотография Владимира Павловича. С пятилетней давности снимка смотрело доброжелательное лицо с «положенной» богемному деятелю бородой и цепким, внимательным взглядом. Определенно, Владимир Старовойтов не был похож на убийцу. Однако в практике Петрухина неоднократно встречались подонки с внешностью и манерами английских лордов, что никак не мешало им воровать, убивать и растлевать. Так что внешности Дмитрий давно уже не доверял. Он доверял только фактам и… собственной интуиции. Интуиция сыскаря — метода не научная, но своей «не-научностью» вполне вписывающаяся в практику…

Дмитрий сосредоточенно разглядывал фото «снайпера-живописца», пытаясь сугубо интуитивно решить вопрос: Старовойтов и Слепой Киллер — одно лицо или нет?.. «А пули летели, как майские жуки. Мне казалось, что их очень много, а я уже мертва. Я уже убита. Меня больше нет…»

Так кто же ты, Владимир Палыч Старовойтов? Способен ли ты выстрелить в свое… хм… похоже, не самое светлое прошлое?..

1 июня 2011 года, ср.

— Никуда не уходи! — крикнула Ирина. — Мы быстро, буквально пять минут. И поедем.

— Угу. Знаю я ваши пять минут, — для порядку проворчал Купцов. — Как зацепитесь с Машкой языками…

— Не ворчи. От ворчанья у мужчины появляются морщины.

Сестрица выбралась из семейной «девятины» и скрылась в подъезде добротного «сталинского» дома, коими славен проспект Стачек — венозная артерия Нарвской заставы.

Леонид посканировал эфир, настроился на волну блюзовой музычки, достал из бардачка свежий журнальчик и… умудрился пролистать его весь (здесь — к вопросу за «пять минут»!).

Заскучав, Купцов откинулся на сиденье, сладко потянулся — сначала конечностями, а затем за сигаретой. В этот самый момент во двор вкатил видавший виды «фордик» и остановился в метре от бампера «москвичонка», под раскрытым капотом которого возился хозяин. Из «фордика» вылез мужик в вытертых джинсах, футболке и с бородой. Купцов мазнул по нему рассеянным взглядом и… быстро сунулся в задний карман джинсов, достал смятую вчерашнюю распечатку. Ого! Так и есть, вон она, классическая встреча горы и Магомета — сам господин Старовойтов, собственной персоной!

Между тем художник поздоровался и затеял разговор с хозяином «Москвича». А посему, продолжая держать в пальцах сигарету, Леонид выбрался из машины и, инстинктивно решив работать беспроигрышную, хотя и не оригинальную легенду «Огоньком не богаты?», направился к беседующим. Проходом минуя старовойтовский «форд», он скосил глаза в салон и увидел на заднем сиденье черный дождевик с большим капюшоном. Небрежно брошенный на спинку, он выглядел шкурой, снятой с монстра.

Художник разговаривал с хозяином «Москвича». Настроивший слуховые рецепторы на максимум Купцов вразвалочку приближался к ним, охлопывая себя по карманам в поисках зажигалки.

— …да вот на этюды собрался, в Стрельну. Надо ловить момент, пока весна окончательно не превратилась в лето, — объяснял Старовойтов. — Сейчас вот только поднимусь, перекушу да и двину.

— И это правильно. На голодный желудок — какие могут быть художества? — соглашался его визави. — Так, мазня одна.

— Прошу прощения! Огоньком не выручите?

— Да за ради бога! — Художник великодушно щелкнул зажигалкой.

Купцов прикурил, благодарно кивнул и в состоянии глубокой задумчивости возвратился к машине. Где его уже поджидали две морально и эмоционально подготовленные к шопингу юные девы.

— Вот видишь! Ничего мы и не долго! — весело сказала Ирина. — Как ты любишь говорить: мухами!

— Здрасте, дядь Лёня.

— Привет, Машута, — рассеянно ответствовал Купцов, лихорадочно сочиняя если не достойную, то хотя бы удобоваримую отмазку.

— Ну что, по коням?

Леонид замялся.

— Девчонки… э-э-э-э… тут такое дело… Короче… мне сейчас позвонили… Надо срочно тут… э-э… В общем, я не смогу вас сейчас отвезти…