Решальщики. Перезагрузка

Десять суток в «Крестах» — это, прямо скажем, хорошего мало. Особенно для благополучного бизнесмена, привыкшего к весьма высоким жизненным стандартам. Тем приятнее было оставлять их строго за спиной. Осунувшийся, бледный, с недельной щетиной Строгов, казалось, до сих пор не мог поверить свалившемуся на него счастью. Раньше он и помыслить не мог, что настоящее счастье, оказывается, заключается всего лишь в том, чтобы стоять на набережной Невы, полной ноздрей вдыхать балтийский бриз и блаженно щуриться на весеннее солнышко. Одним словом — прав, тысячу раз был прав классик отечественной литературы Константин Паустовский, когда написал «как мало, в конце концов, нужно человеку для счастья»![1]

— …Пойдемте, Игорь Васильевич. — Адвокат нетерпеливо потянул клиента за рукав. — Принимать солнечные ванны будете позже, когда с делами нашими скорбными разберемся. А сейчас едем — нужно продумать дальнейшую стратегию вашей защиты.

— Погодите, а как же?.. — Строгов недоуменно покрутил головой по сторонам и тоном капризного ребенка протянул: — Александр Моисеевич! Но ведь я же вас просил, чтобы вы предупредили Ольгу! Вы мне обещали!

— О, боги! Неужели десять суток воздержания для вас настолько невыносимый срок?.. Вон она, ваша Ольга Викторовна, в машине дожидается.

Вице-президент серьезной компании сфокусировался в направлении, обозначенном адвокатом, расплылся в довольной улыбке и, абсолютно несерьезно, даже как-то неприлично взвизгнув «Котёнок!», кинулся навстречу расфуфыренной девице, как раз выбирающейся из припаркованной неподалеку иномарки. Издав ответный животный визг, Котёнок рванул на сближение и через пару секунд воротником повис на шее экс-узника, изголодавшиеся руки которого мгновенно сомкнулись на том месте, где у животных обычно начинается хвост…

М-да! Пожалуй, даже жены декабристов в подобных ситуациях вели бы себя много сдержанней.

— …Господи! За что мне это? — ворчливо пробормотал Штурм, косясь на слившуюся в любовном засосе парочку. — Посмотри, на каких конченых кретинов мне приходится растрачивать свое здоровье, свои таланты и множить свои грехи! И ради чего? Ради каких-то несчастных денежных знаков?.. Кстати! Надо будет добавить в статью расходов и эту его бабу. В конце концов, я подряжался в адвокаты, но не в таксисты…

* * *

— …Да, Витя, история, прямо скажем, с душком-с, — согласился Петрухин, резюмируя поведанное Брюнетом и наливая себе очередной стакан минералки.

— Какое там с душком? Да от нее за километр воняет! Ну чего, возьмешься, Борисыч?

— Значит, говоришь, дружка твоего… который Строгов… собираются на подписку выпускать?

— Адвокат уверял, что сегодня. Если, конечно, каких форс-мажоров в последний момент не возникнет.

— Не возникнет. Не переживай: пойдет твой вице-друг свидетелем.

— Думаешь?

— Уверен. Если, конечно, не расколят. Но я бы на его месте не раскололся.

— Значит — свидетель?

— Понятное дело… Ну так а от меня чего ты хочешь, Брюнет?

Виктор Альбертович вышел из-за стола, принялся возбужденно ходить по кабинету. Ковролин скрадывал звук шагов.

— Чего хочу?!.. Чего хочу? Правды я хочу. Меня же менты прессуют, меня в газетах полощут. У меня контракты под угрозой срывов. У меня была назначена встреча с губернатором — хрен! Отменили… ты понимаешь?

— Понял.

— Ну так возьмешься?

— Возьмусь. Считай, меня тоже позвал трубный глас.

Последние слова Петрухин произнес безо всякой иронии или, упаси боже, пафоса. Его и в самом деле поманил глас — но не коммерческий, как в свое время у Брюнета, а — ментовский. Довольно трудно объяснить, что это такое. Пожалуй, в чем-то сродни инстинкту охотничьей собаки.

— Что от меня потребуется? — тотчас поинтересовался Брюнет, привыкший решать вопросы делово и конкретно.

— На первом этапе немного: всю какая есть информацию по Нокауту, Игорю Строгову и охраннику… Как бишь его?

— Черный. Такая вот забавная фамилия. Офицер. К слову, у нас в офисе основной костяк охраны — флотские офицеры. Это мы по связям Игоря вербовали. Люди с высшим образованием, без хамства, без понтов. Хотя бы могут нормально пообщаться с посетителями…

— Толково придумано. Значит, запишешь мне координаты этого Черного. Далее — деньги на оперрасходы, на мобильную связь. Транспорт. Ну и… И — напарник. Одному это дело лопатить нереально.

Брюнет повеселел и снова упал в кресло, громко хрустнув итальянской кожей:

— С информацией просто: получишь все — от личных дел до общих сплетен. Хрен им между! С деньгами еще проще. Сколько потребно?

Сколько было Петрухину потребно, по правде сказать, он и сам не знал. А потому ляпнул наугад:

— Тысяч пять.

Брюнет покачал головой и достал бумажник. На столешницу легли десять пятисотенных зеленых бумажек. С напускным, хотя это было и непросто, равнодушием («Э-эх, кабы в уголовном розыске так легко давали деньги на оперрасходы!») Дмитрий сгреб купюры, сунул их в карман.