Решальщики. Развал. Схождение

Впрочем, в данной ситуации «не нашлось, блин, слов» не только у подруги. Сама Наталья также оказалась не в состоянии рационально объяснить (даже хотя бы и самой себе) собственных мотивов, эмоций и устремлений. Разве что инстинктивно, на подсознательном уровне как бы окончательно и как бы бесповоротно понять, что Петрухин — единственный мужчина, с которым ей по-настоящему комфортно двигаться по жизни. Причем «двигаться» — и через радости, и через невзгоды, и через «как фишка ляжет».

Кабы Наталья и в самом деле обратилась к психологу (здесь — к психологу толковому, разумеется), тот без особого труда смог бы подковырнуть и вскрыть сей «ларчик». Ведь внешне сложные, казалось бы, вещи на деле чаще всего имеют самое простое объяснение. Вот так и здесь всё было предельно просто. А именно: с некоторых пор Наталье всего лишь… разонравилась однообразная размеренная жизнь.

Годы, проведенные с Петрухиным, отравили ее организм, превратив в своего рода «адреналиновую наркоманку». Потому что, как есть такая профессия — «опер», равно так же существует и другая — «жена опера». И те и другие, проживая день за днем, испытывают массу эмоций, стрессов, непредсказуемых и невероятных приключений. И со временем уже не могут без всего этого обходиться. Будучи не способными подзаряжаться от «спокойствия», они питаются исключительно классическим «покой нам только снится».

Да, имел место быть в жизни Натальи момент, когда она вдруг взялась целенаправленно мечтать о том, что ее идеальный мужчина станет ежедневно возвращаться домой к 19:00. Причем трезвый, с букетом и с «чего изволишь, родная?». И, как ни странно, в самом начале года эта ее мечта неожиданно материализовалась в лице Наровлянского.

Казалось бы — вот они: счастье и домашние тапочки. Однако на поверку сказка о принце на белом коне быстро обернулась «чернушным ужастиком». Нет, с позиций краткосрочного отпуска жизнь с Сережей, безусловно, была по-своему замечательной. Вот только, как выяснилось, жизнь не может быть вечным отпуском.

Буквально через месяц сосуществования на одном пространстве с Наровлянским Наталью охватила тоска лютая, причины которой она тщательно искала, но — не находила. «Как же так? — искренне недоумевала она. — Я ведь так ждала, так хотела именно этого?!»

Постепенно Наталью стали утомлять и раздражать и букеты, и возвращения к 19:00, и ежечасная готовность исполнять любой каприз. Психотипу «оперская жена» мучительно не хватало… былых банальностей. Включая такие неэкзотические, как, например, «банальный скандал». Вот только естественных причин скандалить не сыскивалось. И тогда в какой-то момент она начала срываться просто так. Однажды взяла да и шарахнула об пол чайник с кипятком. Вроде как малость полегчало. Правда, приошпаренный Наровлянский стал поглядывать на нее как-то… хм… косо.

Дальше вполне могло перерасти в «больше». Но, к счастью Наровлянского, не переросло: через две недели после «чайника» Наталья безотчетно собрала вещи и ушла. Поначалу — в никуда. А затем, когда звезды выстроились в правильном прежнем порядке, вернулась к Димке. Который, хотя и шел по жизни эдаким раздолбаем, был и оставался настоящим, надежным. Здесь уместно провести аналогии с «бородатым» анекдотом про священника и его попутчика. То бишь Наровлянский жил исключительно «правильно, но зря». А вот Петрухин — абсолютно неправильно. Но, при всем при том, вроде как… не зря небо коптил. Именно таким он и был дорог Наталье… Словом, начавший бродяжить сызмальства так бродягой и останется. Равно как: кочующему с цыганами — оседло не жить, фартовой воровке — прачкой не быть.[8]

И вообще: «полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит»…[9]

Расслабленные, приятно утомленные после бурного соития Петрухин и Наташа потихонечку приходили в себя, лежа в обнимку на старенькой, до каждого интонационного скрипа знакомой обоим тахте.

Мягкий, приглушенный, рассеянный свет ночника, вкупе с доносящимся из дешевенькой магнитолы хриплым голосом Марка Нопфлера, дополнительно усиливал и без того зашкаливающую, буквально разлитую по комнате Страсть.

В какой-то момент высвободившись из объятий любимого, Наталья сладко потянулась, выгнувшись как кошка и обведя взглядом комнату, в обстановке которой со времени их майского расставания практически ничего не изменилось, и с легкой иронией констатировала:

— …Я смотрю, уход в большой бизнес существенно не отразился на твоем материальном благополучии? Даже на музыкальный центр не накопил? А еще мнит себя меломаном.

— Увы мне! — показно вздохнул Петрухин. — Полковник Кудасов по-прежнему нищ, как дрищ.

К слову, наикрутейшую стереосистему «PIONEER», которую Дмитрий на эйфории приобрел на премиальные деньги, полученные от Брюнета за раскрутку истории с дерзким киллером Сашей, он, спустившись с небес на землю, продал буквально через месяц. Продал по Интернету, а следовательно, ощутимо дешевле. Продал, дабы сделать очередной транш на специально открытый банковский счет.

«Который давненько следовало пополнить», — некстати вспомнилось сейчас Петрухину.