Решальщики. Развал. Схождение

Иначе случайный ночной прохожий, подними он глаза на Петрухинские окна, вполне мог принять «магистрального» инспектора за извращенца-эксгибициониста…

Санкт-Петербург, 6 ноября, сб.

Помнится, как-то мы уже говорили, что обыск — процедура довольно утомительная. Помимо того, она еще и довольно неприятная. Потому как подавляющее большинство людей, все ж таки, душевно здоровы, а следовательно, не испытывают удовольствия от — в прямом смысле «копания» — в чужом белье.

Полковник Пономаренко, понятно, что безо всякого желания, но отозвался на просьбу Брюнета, и в течение суток все необходимые бумаги и подписи были подготовлены и собраны. Кстати, это было не так трудно, как на первый взгляд может показаться рядовому обывателю. Ибо сама процедура обыска нашими законами по сути дела практически никак не регламентирована. Основания там достаточно размыты и чаще всего «наличия достаточных данных полагать, что…» оказывается исчерпывающе достаточно.

Обыск в квартире Глинских начался ровно в десять часов утра.

Начался он на кухне и начался с недолгой, знакомой любому оперативнику процедуры:

— Ольга Валерьевна! — казенным тоном запустил от зубов отскакивающее оперативник № 1.— Перед тем как приступить к осмотру, предлагаю вам добровольно выдать вещи и предметы, оборот которых запрещен действующим российским законодательством.

— Что? — непонимающе подняла голову Глинская.

Которая все это время в полной растерянности сидела на карельской березы табурете и нервно кусала опухшие губы.

— Оружие, детская порнография, поддельные документы и тому подобное в доме имеются?

— Нет. Конечно же нет.

— Наркотики? Запрещенные к обороту химические вещества?

— Что? А-а-а… э-э-э… Нет…

В сопровождении сержанта в форме на знакомую кухню прошли решальщики — оба два.

— Товарищ капитан! Вот понятые.

— Соседи? — уточнил/сыграл оперативник.

«Сыграл» — потому что был прекрасно осведомлен о действующем статусе вошедших.

— Никак нет, соседи наотрез отказались. Вот, двух сознательных мужиков во дворе перехватил.

— Сознательные — это хорошо, — подтвердил зашагнувший следом оперативник № 2, относивший бланк постановления на ознакомление неходячему хозяину квартиры. — Ну что ж, начнем, пожалуй?

— Ага. Давайте как раз с кухни и начнем. Раз уж, как поет бард, «все мы здесь сегодня собрались», — подтвердил оперативник № 1, вопросительно посмотрел на Петрухина, и тот в ответ «пометил взглядом» интересующий шкафчик.

Дежурно и исключительно проформы ради оперативники сперва пошарились в холодильнике, заглянули во внутренности диванчика и кухонного шкафа-пенала. Когда же оперативник № 1, забравшись на стол, как это давеча делал Петрухин, потянулся к шкафчику, Глинская ощутимо напряглась, а глаза ее — и без того огромные — расширились от ужаса.

— Ольга Валерьевна, поясните нам, пожалуйста, что хранится в этом пузырьке?

— Я… я не знаю… Это… это не мое!

— Как же так? Кухня ваша, а пузырек чужой?

— Я… Это… Это, наверное, нашей домработницы… — сбивчиво заговорила Глинская. — Понимаете, у нас есть домработница… И она… она… здесь часто бывает… Понимаете?

— Понимаю. Господа понятые, вам хорошо видно? — Решальщики дружно закивали. — Так, Леша, оформляй изъятие. А по завершении осмотра сразу дуй в лабораторию.

— Само собой.

Немного оправившись от первоначального шока, Ольга решила попробовать сменить тактику:

— Послушайте! Я же вам русским языком сказала, что эта вещь — не моя! Возможно, она вообще осталась здесь от прежней… хм… жены Федора Николаевича.

— Очень может быть, — примирительно сказал оперативник № 2.— Да вы успокойтесь, не нервничайте так! Мы во всем разберемся.

— Ничего себе «успокойтесь»! Вы ведете себя так… словно я… словно бы… И вообще — я требую, чтобы сюда немедленно доставили моего адвоката!

— Даже так?!

— Именно так!

— Ну что ж, отчего не уважить. Тем более такую красивую женщину. Лёша, обеспечь даму телефончиком!

— Секундочку, — понимающе отозвался оперативник № 2.

Он вышел из кухни, а через несколько секунд возвратился с трубкой радиотелефона. Которую нес крайне осторожно, держа за антенну самыми кончиками пальцев.

— Вот, пожалуйста. — Он протянул Глинской трубку. — Звоните своему адвокату.

— …НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!..

Ольга отшатнулась от опера, словно черт от ладана, закрыла лицо ладонями и в мгновенно накатившем приливе отчаянной жалости к самой себе зарыдала.

Петрухин брезгливо поморщился.

А вот Купцову в эту секунду отчего-то сделалось невыносимо жаль этих красивых, с тонкими кистями, девичьих рук, на которые должны будут нацепить тяжелые, уродливые и отнюдь не золотые браслеты…

* * *

Тем же вечером в офис «Магистрали», как бы на огонек, заехал собственною персоною полковник Пономаренко.

Был он в форме и в отличном настроении.

С удовольствием согласился на «по чуть-чуть» и, развалившись в гостевом кресле, с таким эмоциональным задором делился последними новостями, словно бы он лично провернул всю эту многоходовку со сживанием со свету господина Глинского.

— Вы оказались правы: Глинская действительно беременна. Естественно, не от мужа.