Решения, принятые после полуночи (ЛП)

Слова, эмоции и шесть лет лжи застряли у меня в горле, и я не могла ему ответить. Однако он читал сквозь тишину, как я и предполагала. Повисла тяжелая тишина, пока Эдисон обдумывал правду.

— Папа сказал, что ты раздуваешь из мухи слона из-за недоразумения.

Грубая, красная ярость пульсировала с сокрушительным разочарованием. Одно дело было видеть за кулисами Оуэна, человека, которого, как мне казалось, я любила, за которого, как мне казалось, я хотела выйти замуж, но совершенно другое — видеть, кем был твой собственный отец. Ужасная, уродливая правда о человеке, на которого я равнялась всю свою жизнь.

— Папа хочет, чтобы я вышла за него замуж, чтобы сделка не сорвалась.

Снова тишина. Затем приглушенное проклятие. Затем что-то сломалось на заднем плане.

— Конечно, папа хочет, чтобы ты прошла через это. Любовь и верность никогда не были качествами, которыми он восхищается.

Реакция Эдисона потрясла меня, но также нашла отклик в том, что меня всегда интересовало. Это были мысли, которые у меня были о моих родителях, особенно об отце, раньше, но я никогда не высказывала их вслух. Я никогда не была достаточно храбра, чтобы позволить им быть чем-то, кроме мимолетной мысли. Услышав версию Эдисона об отце, правда предстала в слишком ярком свете. Я отшатнулась от того, как это причиняло боль моим глазам. И моему сердцу.

— Я была достаточно глупа, чтобы думать, что верность подпадает под категорию лояльности.

Он фыркнул от смеха.

— Ну, вот тут ты ошибаешься.

Ещё одно приглушенное проклятие. Еще один грохочущий звук, как будто он что-то пнул или ударил кулаком.

— Но он же не всерьёз, не так ли? Он же на самом деле не собирается заставлять тебя выходить замуж за этого засранца, не так ли?

— Он не может заставить меня что-либо делать, — съязвила я, хотя и задавалась вопросом, правда ли это.

Он не должен заставлять меня что-либо делать. И по закону он не мог этого сделать. Но… это не означало, что он не попытается. И он тем временем делал мою жизнь невыносимой из-за его нереалистичных ожиданий и искаженных планов на будущее, которым никогда не суждено было сбыться.

Эдисон вздохнул, и я догадалась, что его мысли пошли тем же путем, что и мои.

— Что говорит дедушка?

— У меня еще не хватило смелости поговорить с ним об этом. Это неловко, Эд. Я унижена. И я не хочу говорить об Оуэне так, как будто он вещь, а не человек, который глубоко ранил меня.

— Это справедливо, — я почувствовала его "но" еще до того, как он это сказал. — Но тебе придется столкнуться с этим лицом к лицу. У тебя не просто были отношения с этим парнем. Есть контракты, сделки, витрины магазинов. Тебе нужны союзники.

— У меня есть ты.

Это было автоматически и само собой разумеющимся. Конечно, мой брат был бы на моей стороне. Конечно, он бы заступился за меня. Конечно, он не согласился бы с возмутительными требованиями моего отца.

Он снова вздохнул.

— Я не думаю, что мой голос имеет значение, Ло.

— Я не собираюсь устраивать свадьбу.

Именно в этот момент я была невероятно благодарна и Оуэну, и мне, что мы были слишком заняты, чтобы планировать какие-либо более мелкие детали. Мы выбрали дату, внесли задаток за понравившееся место, и я примерила несколько платьев, когда Риз навестила меня на Рождество… но мы оба ждали открытия во Флориде, прежде чем начать какое-либо серьезное планирование. Закрепить детали. Выбрать цвета, цветы и группу.

Но теперь, по другую сторону правды, я не могла понять, почему он хотел сделать что-то из этого. Почему Оуэн вообще сделал предложение? Давление семьи? Он был старше меня, но всего на два года. Он пока не мог беспокоиться о своем семейном наследии. Он даже не хотел говорить о детях всякий раз, когда я поднимала эту тему. Он всегда говорил:

— Мы перейдем этот мост, когда подойдем к нему.

Была ли это я? Неужели я каким-то образом, неосознанно, оказала на него давление, чтобы вывести наши отношения на новый уровень? Мне хотелось плакать. Я не могла вспомнить ничего конкретного. Все наши воспоминания теперь имели неприятный оттенок. Было невозможно просеять наши шесть лет вместе и увидеть что-то, кроме лживого, обманывающего ублюдка.

Но это все еще не давало ответа на вопрос "почему?" Почему он позволил этому продолжаться так долго? Почему он думал, что это сойдет ему с рук? Почему он думал, что может так обращаться со мной все эти годы и искренне верить, что я прощу его?

И почему мой отец был на его стороне, а не на моей?

Кофе, который я лелеяла, как волшебный эликсир мужества, превратился в кислоту в моем кишечнике, бурля и вздуваясь, и, в общем, работал против моей шаткой уверенности.

— Конечно, нет, — немедленно согласился Эдисон. — Но… но, может быть, было бы лучше подождать с официальным прекращением отношением до открытия магазина.

Что. За. Ад?

Мое сердце перестало биться и выпрыгнуло из груди на пол, где приземлилось с грязным шлепком.