Решимость: почти святой Брайан

– Быть может… Но похоже на букву «эрра». Думаете, от соединений лун мог пойти стиль начертания алфавита людей?

– Отчего нет? – Классик был так спокоен. Таким он очень нравился Моргане.

– Действительно, отчего нет, – повторила за ним эскортесс. И заметила, что ей всё тяжелее оторвать взгляд от его лица. Когда он смотрел на небо в нём было что-то… от крылатого. Он был красив, этот Классик. Нельзя отрицать такое.

– Отвечая на твой вопрос, – Классик лениво повернулся в сторону зала, – я могу сказать, что тогда ты не была женщиной. Ты была оболочкой. Никогда не понимал тягу к красивым вещам, за которыми ничего нет. Нет смысла.

– Да это прямо-таки аскетическая философия в контексте культуры перевёртышей. Не ожидала от вас такого.

– А я не ожидал, что ты сможешь когда-либо оперировать такими понятиями как «философия» или «аскетическое», – Классик ухмыльнулся. Моргана, встретившись с ним взглядом, тоже заулыбалась.

Они молчали, а Моргана, пользуясь чем-то женским, каким-то внутренним индикатором, почуяла в Классике желание вернуть её. Купить или соблазнить, влюбить в себя и посмотреть, какой она будет женщиной теперь.

Она отвела взгляд и призналась:

– Я всё ещё хочу танцевать, но правило есть правило, – она попыталась увести тему, поскольку ей стало слишком хорошо в компании перевёртыша, а это немедленно нужно было прекратить.

– Ах, мне ясно. Ты хочешь, чтобы я, могущественный царь, всячески унижавший тебя в прошлом, сейчас встал на колени?

– Я всего лишь хочу танцевать, – засмеялась Моргана. – Хотя, признаться, коленопреклонный северный царь – зрелище моей мечты.

– Следуя за мечтой, приходится многим жертвовать. Обычно.

Моргана молчала, ожидая продолжения.

– В твоём случае, – Классик придвинулся к ней так, что отгородил от зала, – нужно не так много.

– Ты едва ли не сама откровенность, – не могла не сказать она, изобразив улыбку. На самом деле ей стало страшновато. Стало быть, нужно скрыть страх, но оставить взволнованную дрожь, чтобы перевёртыш решил, что ей владеет возбуждение. Но как этого добиться, да так, чтобы не сдали нервы?

– Если я опущусь перед тобой на колени, – продолжал Классик. Он говорил тихо и достаточно нежно для перевёртыша. Придвинувшись ещё ближе, он взял её руку и сплёл с её пальцами свои, – я дам тебе аванс, который не позволю вернуть.

Он собирался поцеловать её, и она почти подставила губы, но вовремя опомнилась и повернула лицо в сторону. Тело уже ныло в предвкушении удовольствия, и Моргана особенно остро почувствовала притягательность Классика, когда выскальзывала из его объятий.

– Тогда мне стоит пропустить пару-тройку танцев. Не хочу наделать глупостей.

– Ты можешь остаться без танцев, но я – не люблю менять планы на вечер, – тихо, рокочуще проговорил Классик и, взяв её за руку, перемахнул через перила. Моргана мгновенно поняла, что происходит – её похищают.

Если бы она была нежной крылатой, беспомощным человеком, уязвимой фиткой или даже смиренной сереной, женщиной-перевёртышем, это было бы не так смешно. Моргана захохотала. Она же дочь дракона! Да она выберется почти из любой переделки!.. Пусть по частям, но выберется!

Классик же неумолимо тянул её по улицам и взлетел с ней на крышу, не слишком покатую. Там он обнял её и закружил в танце. Перевёртыши были способны танцевать даже на отвесных скалах – это была их особенность. Эскортесс такого дано не было, и небольшая опасность упасть и испортить платье своей кровью чуть щекотала ей нервы. Она продолжала смеяться своим чувствам и Классику.

– Смейся-смейся, бестия. Сколько ты ещё будешь смеяться?

Классик поцеловал её. Какое счастье, что Бог, забрав чувствительность к боли, оставил при этом умение получать физическое удовольствие! Да она самая счастливая женщина на свете!

Он раздевал её прямо там, на крыше. Луны уже почти полностью слились. Острый рог розовой луны ещё на добрую половину выглядывал из-за младшей голубой луны. Моргана, наслаждаясь тишиной, ночью, и видом двоелунного хождения, когда вдруг, нечаянно для себя подумала о том, что нижний край младшей голубой луны сегодня не поднимется до уровня розовой. Полного слияния не будет. Это как-то отрезвило её. Дало понять, что тянущее чувство в груди – тоска. А тоска её может быть только по одному мужчине – по Брайану.

Она выпрыгнула из объятий Классика и перемахнула через переулок на другую крышу. Платье ещё оставалось на ней – нужно было только поднять его и застегнуть.

– Ты не платил аванса! – крикнула она, оправдываясь. Но перевёртыш уже был в шаге от неё и поймал её запястья своими руками.

– И потом, Сапфир, да и все южане решат, что ты избегаешь своего заклятого врага.

Классик, собиравшийся было поцеловать её шею, застыл. Затем стал смеяться. Моргане опять показалось, что она в тот миг на грани того, чтобы влюбиться – Классик смеялся неожиданно… потрясающе, неописуемо. Заразительно, потому что Моргана тоже начала смеяться. Она продолжала посмеиваться, натягивая на плечи платье и смотря на перевёртыша. Классик, взглянув на неё с улыбкой, взял за руку и с силой усадил на крышу, а затем и сам сел рядом.