Решительная

— Мы выросли у фейри, но воспитала нас смертная женщина. Она была похищена и называла нас именами своих детей, оставшихся в мире людей. Мэри и Роберт. Мне это не нравилось. Но вообще-то она была доброй.

— Как насчет ваших родителей? Вы их знали? Любили их?

— Прошу, ответь на мой вопрос, — сказала Этайн. — Моя госпожа хочет устроить поединок вместо войны между дворами. Если Ройбен победит, то войны не будет. Но он умрет в любом случае.

— Твоя госпожа — настоящая сука, — вырвалось у Кайи.

Этайн сжала руки.

— Нет, я уверена в том, что она примет его обратно, если только он ее попросит. Почему Ройбен не хочет это сделать?

— Не знаю.

— Ты должна повлиять на него. Ройбен к тебе привязан.

Кайя хотела было возразить, но Этайн опередила ее:

— Я же слышала, как ты обратилась ко мне, принимая меня за брата. Ты говорила с ним как с другом.

Кайя помотала головой.

— Слушай, я же сделала это несчастное Заявление и получила Задание. Ройбен совершенно конкретно послал меня подальше. И после этого ты хочешь, чтобы я на него влияла?

— Я видела тебя той ночью, под холмом, хотя и не слышала слов. — Этайн улыбнулась. — Нетрудно было понять, что тебя послали не за яблоком с ближайшего стола.

Кайя покраснела.

— Король Зимнего двора никогда и никому не дал бы такое простое Задание.

— Но почему? Он сказал, что я…

Кайя остановилась, вдруг осознав, что ей не следует повторять здесь слова Ройбена: «Ты единственное, чего я желаю». И вдвойне небезопасно было передавать эти слова Этайн.

— Заявление — это очень серьезно.

— Но… Я думала, это что-то вроде признания, что мы вместе.

— Все гораздо глубже. У короля может быть только одна супруга, а чаще и вовсе никакой нет. Заявление связывает вас обоих… и двор тоже. Ты знаешь, что брат однажды уже делал Заявление?

— Угу, королеве, — сказала Кайя, хотя никогда не слышала ни о чем подобном.

Она представила, как Силариаль стоит под ивой в окружении придворных и объясняет Ройбену, как именно он должен будет доказать свою любовь.

— Он ведь выполнил Задание, да?

— Да, — кивнула Этайн. — Брат должен был служить Никневин до конца перемирия. Смерть Никневин освободила его. Если теперь Ройбен вернется к Летнему двору, то он станет супругом королевы. Заявление — это сделка. Свою часть он выполнил.

Кайя окинула взглядом веселящихся фейри и внезапно почувствовала себя маленькой и глупой.

— Думаешь, они должны быть вместе? Тебя удивляет, что Ройбен разглядел что-то ценное во мне, какой-то грязной пикси с плохими манерами?

— Ты умна, — сказала Этайн, не встречаясь с ней взглядом. — Полагаю, он это оценил.

Кайя опустила взгляд на свои потрепанные ботинки.

«Не так уж и умна, — подумала она. — Мягко говоря».

— В глубине души я верю в то, что брат любит Силариаль, — задумчиво сказала Этайн. — Он винит ее в своих страданиях, но моя госпожа никогда не заставляла его страдать.

— Ройбен в это не верит. Он считает, что ей все равно. Думаю, это ранило его куда сильнее.

— Какое Задание он тебе дал?

Кайя нахмурилась и сказала, стараясь выглядеть безразличной:

— Найти фейри, способного говорить неправду.

Ей было больно повторять эти слова. Они стали наглядным свидетельством того, что Ройбен любил ее далеко не так сильно, как ей хотелось бы.

— Невозможное Задание…

Этайн по-прежнему была задумчива.

— Так что сама видишь, ты обратилась не по адресу, — сказала Кайя. — Я очень близко к сердцу принимала интересы Ройбена. Вот только он оказался против. Ему до меня нет дела.

— Если Ройбену нет дела ни до тебя, ни до меня, ни до королевы, то это значит, что ему безразличны все, не считая себя самого, — заявила Этайн.

Из зарослей бесшумно появился светловолосый рыцарь в зеленых доспехах. Когда он остановился, то сделался практически невидимым на фоне листвы.

— Мне действительно пора идти.

Этайн отвернулась.

— Ему и до себя дела нет, — сказал Кайя ей в спину. — Он уже давно совсем о себе не думает.

* * *

Корни шагал через лес, стараясь не обращать внимания на то, как сердце колотится в груди. Он изо всех сил пытался не встречаться взглядом с фейри, но их кошачьи лица, длинные носы и яркие глаза все равно завораживали его. Луис шел рядом с мрачным видом. Его не расшевелил даже ручей, полный никсов. Капли воды сверкали на их обнаженных телах, напоминая драгоценные камни.

— Что ты видишь? — спросил Корни, потеряв надежду на то, что Луис заговорит первым. — Они в самом деле так прекрасны? Или это иллюзия?

— Эти создания не так прекрасны, как кажутся, — хмыкнул Луис. — Но все равно ослепительны. Что за дерьмо? Они бессмертны, и на что тратят вечность? Едят, трахаются и изобретают новые замысловатые способы убивать друг друга.

— Я делал бы то же самое, — заявил Корни. — Будь я бессмертным, целыми неделями ел бы «Читос», скачивал из Сети порнуху и играл в «Мстительные души».

Луис посмотрел на Корни долгим взглядом.

— Я и сказал — дерьмо.

Корни захихикал.

— Помнишь пирожное, которое ты недавно съел? — спросил Луис. — Это был гнилой гриб.

Корни недоверчиво взглянул на него.

— Но Кайя тоже съела одну штуку.

— Три, — уточнил Луис.