Ресницы Дарумы: парадигма Кэмпо-Дзэн

Но его созерцательная натура, полная безграничного сострадания, не находила удовлетворения в материальном благополучии царского дома. Не познав еще в своей жизни горя, он чувствовал, однако, глубокое сожаление по поводу человеческих страданий. Окруженный комфортом и богатством, он все же осознал идею универсальности этих страданий. Дворец с его многочисленными увеселениями перестает быть подходящим местом для сострадательного принца, и он покидает его. Поняв тщетную суетность в удовлетворении сенсорных наслаждений, в свои двадцать девять лет он отказывается от всех земных радостей и, облачась в желтое одеяние аскета, один, без единой монеты в кармане отправляется в скитание в поисках Истины и покоя.

Поначалу ты не признавал, что внутреннее знание и понимание есть Будда в тебе самом, и блуждал повсюду в поисках Будды.

Бай-чжан

Это был акт беспрецедентного отказа в истории человечества, ибо совершил Гаутама его не в пожилом возрасте, что вполне было допустимо, а в расцвете молодых сил; не от бедности, но оставив богатства. А так как в те далекие времена не было другого знания для достижения освобождения от уз плоти, кроме строгого аскетизма, то и принц Гаутама, не имея ничего другого, страстно обрек себя на прохождение через все формы аскетической практики. Накладывая на себя одну епитимью за другой, проходя через многочисленные, все более искушенные посты, доведя себя до состояния скелета, обтянутого кожей, он преодолевал поистине сверхчеловеческие испытания в течение долгих шести лет. Жизнь принца Гаутамы, а теперь, как его звали, Сакьямуни, или отшельника из племени Сакья, в эти годы была обычной для одержимого поисками освобождения от земных желаний аскета:

Сердце свое обратил он
На умерщвление плоти,
На воздержанье от страсти,
Мысли о пище отверг.
Пост соблюдал он, какого
Не соблюсти человеку,
Был в безглагольной он мысли,
Шесть продолжал так годов.
По конопляному только
Зернышку ел каждодневно,
Тело его исхудало,
Тонкий и бледный он стал.
Все он искал пресеченья
Необозримого моря.
Думал все глубже, как можно
Смерть и рожденье стереть…
…Он был иссохший и тонкий,
Словно увядшая ветка,
Круг шестилетья свершился
Точка замкнула тот круг.

Но к величайшему удивлению отшельника, чем больше истязал он свою плоть, тем цель, ради которой он это делал, становилась все более далекой. Весь его неистовый аскетизм оборачивался бесполезной практикой. И к истечению шестого года он уже был твердо убежден в бессмысленности подобного рода «самосовершенствования», которое лишь изнурило его тело, что явилось результатом и ослабления духа.

Будда, восточ. Индия, VII—VIII вв.

Благодаря глубокому анализу своего личного опыта Сакьяму-ни решил двигаться к намеченной цели освобождения от жизненных страданий абсолютно оригинальным, не существовавшим до него путем, отвергающим две крайности, которыми жили люди: постоянное стремление к удовлетворению желаний и аскетический уход от мира вообще. Первая тормозила прогресс человеческого духа, вторая же изнуряла интеллект. Древнеиндийский поэт Ашвагхо-ши (I – II вв.) в своей поэме «Жизнь Будды» устами принца Сиддхартхи Гаутамы высказывает мысль о бесполезности полной аскезы, уводящей человека от мира. Будда с такими словами обращается к истязающим себя отшельникам: