Респубика ученых

А эта ночь?! — : Существует офорт ненаглядного моего Хогарта, на котором изображено, как в аду, оборудованном по последнему слову техники под операционную, у грешника вырезают внутренности (которые сидящий на корточках проворный чертенок с рожками сует в бочонок): ребра выпирают у грешника из-под натянутой кожи, ему сверлят мозг: зачем ты мучил своих собратьев?!/Вот и я ощущал себя в положении такого же грешника: меня обступали создания, которых я всеми силами старался вытравить из памяти: трясущие отвисшими титьками похотливые бабы — их причинные места густо усажены острыми шипами; двуголовые собакоподобные существа. Тюлени распевали мотеты (их траурные морды так и просились на фотографию!)/И все это длилось до того момента, пока меня не спас сон, из сострадания постоянно навещающий меня: леса, по которым мы, заблудившись, бродим вдвоем — с кем? Это ты, Лилли? (Снится мне и разбойничий притон, лесная хижина, ножи; как всегда, мы счастливо избегаем опасности). Вокруг становится все красивее, все живописнее; местность зарастает лесом буквально на глазах, делается все глуше, все пустыннее. Мы поджимаем ноги и взлетаем над круглым, как котел, озером, парим над ним: сделав прощальный круг, летим дальше, прочь. Все светлее и жарче разгорается утро, все крепче во мне ощущение юной свежести и умиротворенного покоя, все гуще кружат вокруг нас голубые лодки, скользящие по желтой воде (тут же откуда-то появляется слюдяная подзорная труба Купера: я всегда считал его великим человеком). Голубое и желтое./(Потом, правда, передо мной возникает ненадолго «Стена вселенной» — ее я опишу как-нибудь потом; такое не каждому дано понять — это лишь для избранных; Хотя и нельзя сказать, что абсолютно недоступно для человеческого понимания.) -

«Dobroje utro!»[204] — я в этот момент рылся в кипе одежды, сваленной в углу гардеробной полки: уж не думали ли они, что я возьму с собой вот эту полувоенного покроя тужурку? (Хотя, впрочем, почему бы и нет? Можно будет показывать дома! — О чем речь?: в рюкзак ее!). Уже почти девять часов: ну и разоспался я, так недолго и упустить все предоставленные мне уникальные возможности! — : «Как там на улице, Елена — дождь?»

Елена — она уже была внутренне собрана и готова к действиям. Чего нельзя было сказать обо мне. Я встал с тоскливым чувством, что сегодня мне ничто на свете, во всех четырех стихиях природы, не придется по душе.

«Chotschesch li ty menja prawadits?»: «Что это значит?»/ «Не хочешь ли ты меня проводить?»: а что мне, в конце концов, осталось?/Внизу, у подъезда гостиницы, меня уже поджидали двое других в дождевиках; мы с откровенной злостью поздоровались:!

Здесь: о, Бог ты мой!: Они уже не стеснялись; в это уже не столь раннее утро дела подгоняли их:

Овчарки: «Вчера Вы спрашивали, что происходит с мозгами юных добровольцев? — : Paswoltje![205] —:

Сибирские овчарки. Они прыгали. Их взгляд был таким умным, в нем было столько человеческого! /А может, это и были люди: попробую-ка я задать одной из них вопрос: «Пифагор?» — и пес когтистой лапой нацарапал на песке: а2 + Ь2 = с2!/Некоторые из них знают русский — и американский!» и собеседник взглянул на меня со значением: я стал важной персоной: пуповиной, соединяющей два мира: о, лучше бы мне было остаться дома!/:

Так вот, значит, кто похитил секретные бумаги Инглфилда!! — (Но, несмотря на это открытие, меня охватило чувство глубокого сострадания к гигантской овчарке, которая прижималась к моей руке, когда я гладил ее. Мы (то есть Запад) погибли! («Если только нас не спасут кентавры» шевельнулась где-то в бездонных глубинах моего сознания мысль.)/Кажется, Успенский поднял руку? — Что он сказал?: «Подождите немного». -

Огороженный выгон: в нем две лошади. Его лицо приняло еще более официальное выражение. Часовая мастерская дождя. /Кобыла: жеребец: Hengist и Horsa.[206]/Он сжал мое предплечье. Сказал строго: «Позовите их сами. — Нет: скажем, э-э-э — «Джейн»; «Стеффен»: Зовите».

Я скрестил руки на груди (чтобы обрести хоть какую-то опору: все вокруг меня начало медленно кружиться!). — Он в несказанном изумлении смотрел на меня: «Елена?!» она равнодушно взглянула на меня профессиональным взглядом переводчицы. Внезапно я вновь ощутил колебания почвы под ногами/Но: не волнуйтесь, я к Вашим услугам. (Попробовать, что ли?) —:

«ДЖЕЙН?!: «СТИВЕН!»: лошади резко вскинули головы?:?:! Они двинулись по направлению к нам: сначала шагом, потом рысью, потом пустились галопом (под конец они неслись совсем уж бешеным аллюром, стелясь брюхом по земле — я уж и не знаю, как называется этот головокружительный лошадиный бег?!) -