Республика ШКИД (большой сборник)

На улицах было еще совсем тихо, когда они вышли из подъезда гостиницы. Утро только-только занималось. На засыпанных стеклом и кирпичом мостовых хозяйничали воробьи. Где-то за бульваром привычно и даже приятно для слуха постукивал пулемет. Сквозь густую пелену черного и серого дыма, висевшую над развалинами домов, пробивались первые лучи солнца. Было похоже на солнечное затмение.

У театра какие-то люди в черных затрепанных куртках и в круглых фуражках без козырьков сидели на корточках и чистили песком медные котелки.

— Это же немцы, — сказал, останавливаясь, Ленька. — Мама, откуда здесь немцы?

— Идем, детка. Не оглядывайся, — сказала мать.

— Нет, правда... Нонна Иеронимовна, это ведь немцы?

— Это пленные, — объяснила учительница. — Говорят, белогвардейцы хотели заставить этих несчастных воевать на своей стороне, а когда немцы отказались, — загнали их сюда — в самое пекло — в центр города.

"Значит, это они пели третьего дня", — подумал Ленька. И вспомнил, что именно здесь начались тогда его мытарства.

У входа на бульвар беглецов остановил патруль.

— Куда?

— Да вот перебираемся в более безопасное место, — с улыбкой ответила Тиросидонская.

— Бежите?

— Зачем же бежать? Идем, как видите...

Пикетчики мрачно переглянулись, ничего не сказали, перекинули на плечах винтовки и пошли дальше.

— Завидуют, голубчики, — усмехнулась Тиросидонская.

На бульваре тоже никого не было. Стояли пустые скамейки. Празднично, по-летнему пахли зацветающие липы, и сильный медвяный аромат их не заглушали даже угарные запахи пожара.

Через турникет вышли на улицу, и вдруг под ногами у Леньки что-то хрустнуло. Он оглянулся. Что это? Неужели он не ошибается? На булыжниках мостовой, раскиданные в разные стороны, радужно блестели на солнце большие и маленькие осколки стекла.

"А где же пуля?" — успел подумать Ленька и даже поискал глазами: не видно ли где-нибудь сплющенного кусочка свинца?

— Леша, что ты там разглядываешь? Иди, не задерживайся, пожалуйста! окликнула его мать.

"Знала бы она", — подумал мальчик, прибавляя шагу.

Миновали бульвар, свернули в переулок, и вдруг над головами засвистело, защелкало, заулюлюкало, и на глазах у Леньки от высокого белого забора отскочил и рассыпался, упав на тротуар, большой кусок штукатурки.

— А ну, быстренько сюда! — скомандовала Нонна Иеронимовна, перебегая улицу.

Пули свистели на разные голоса.

— Александра Сергеевна, барыня, вы что же ковыряетесь? — рассердилась учительница. — Это вам не дождик и не серпантин-конфетти. Или вам жизнь надоела?

— Не знаю, но мне почему-то ничуть не страшно, — сказала Александра Сергеевна, без особой поспешности переходя мостовую. — Ведь мы в Петрограде к пулям успели привыкнуть.

— Вы-то к ним привыкли и даже, может быть, успели полюбить их, а вот любят ли они вас, — это вопрос...

Ленька поежился. Ему вспомнился убитый матрос на тротуаре, у развалин фабрики.

— Мама, правда, ты поосторожней! — крикнул он.

— Ты что, мальчик, — боишься?

— Я-то не боюсь...

— Ну, а я тем паче... Нонна Иеронимовна... скажите... а на чем нам придется плыть?

— Куда плыть? Ах, через Волгу-то? На плотах, матушка, на плотах.

Александра Сергеевна остановилась.

— Нет, вы шутите!..

— Шучу, шучу... Не бледнейте, сударыня. Пароходы специальные ходят через Волгу. Соглашение будто бы такое есть между воюющими сторонами... А вот — легка на помине! — и сама Волга-матушка.

Где-то очень-очень далеко внизу, за чугунной решеткой ограды, за белыми лестничными ступенями, за каменными площадками, за крышами, трубами и зелеными садами, Ленька увидел ослепительно сверкающую широкую ленту реки.

"Господи, как это близко, оказывается, — подумал он, — а я-то, дурачина, бегал, искал!"

Через несколько минут путники шагали уже по набережной, где толпилось и шумело много таких же, как они, беглецов. За голубым плавучим домиком пристани покачивался и дымил маленький белый пароходик.

Тиросидонская ушла узнавать о посадке, а Ленька с матерью остались на набережной.

У парапета лестницы, ведущей в город, расположилось бивуаком какое-то белогвардейское подразделение. Собранные в козлы, поблескивали штыками винтовки. Маленький серо-зеленый ручной пулемет угрожающе уставился черным глазом в сторону Волги. Из цинковых ящиков с нерусскими надписями аппетитно выглядывала красная медь патронов.

Несколько офицеров сидели, покуривая папироски, на каменном парапете, другие — в одиночку и парочками — расхаживали по набережной, прислушиваясь к разговорам беженцев, поглядывая на них пасмурно, с наигранным презрением... Вид у них у всех был обтрепанный, многие были небриты, на сапогах и обмотках толстым слоем лежала пыль.

В одном из этих прогуливающихся офицеров Ленька узнал молодого Пояркова. Подпоручик тоже заметил его.

— Постой, — сказал он, останавливаясь, своему товарищу. — Я где-то видел этого мальчика. Эй, шкет! — окликнул он Леньку.

Ленька метнул на него исподлобья мрачный взгляд и ничего не ответил.

— Ты, с пакетом, я тебя спрашиваю. Ты откуда?

— Я не шкет, — пробурчал Ленька, теснее прижимаясь к матери.

Офицер поднял глаза и узнал Александру Сергеевну.