Республика ШКИД (большой сборник)

Учиться Старостину хотелось, но от десяти уроков он сразу же отупел и, забоявшись науки, махнул на нее рукой, решив, что лучше уж слесарить. Шкидцы первоклассники решили, что человек с такой фамилией обязательно должен быть старостой и выбрали его на эту должность. Старостин не отказывался, а деловито и спокойно принял власть, ключи от класса, журнал, став вечным, несменяемым старостой первого отделения.

Но ни с кем так не сдружился Химик и никто не был так заметен потом в Шкиде, как следующий новенький — Шурка Лепешин.

Дружба началась в изоляторе, куда нередко теперь попадал Химик и куда в первый же день посадили Лепешина.

Химик увидел перед собой тоненького, высокого подростка, аккуратно одетого, тщательно подстриженного, с умным миловидным лицом и темными мечтательными глазами.

Лепешин подождал, пока не закрылась дверь, потом погрозил кулаком невидимому халдею и, повернувшись к своему товарищу по заключению, недовольно проговорил:

– Воспитатели эти ваши! Тоже! Я им ножик не хотел отдавать, а они за шиворот и сюда! Порядочки…

Голос новичка был звонкий и ломающийся, как у маленького мальчика, хотя он всячески старался казаться серьезнее и взрослее, держал руки в карманах, поднимал плечи, хмурил тонкие брови и, сев на подоконник рядом с Химиком, важно вынул портсигар и предложил:

– Закуривай!…

Ребята закурили.

– За что попал? — затягиваясь, спросил Химик.

– За болезнь. Расширение зрачков на чужую собственность.

– Это у нас пустяки, Из дому привели или еще откуда?

– С Миллионной, с Глебовского приюта! — Лепешин сделал страшные глаза и, придвинувшись ближе, зашептал: — Нас там, как собак, — арапником бил заведующий!

– Знаю. И я там был. Заведующий там генерал бывший. Так у него со старого времени привычка драться осталась… Здесь, в Шкиде этой, тоже стукают, но меньше. Опасаются.

– Я ушами шевелить умею, — неожиданно сказал Лепешин и сейчас же густо-густо покраснел.

– Ну? — добродушно удивился Химик. — Да ты не смущайся. Шевельни разик…

Лепешин перекосил рот, задергал челюстями, и уши его действительно зашевелились.

Потом новичок долго рассказывал разные истории, которые он вычитал у Луи Вуссенара, Жаколио, Майн-Рида и Жюля Верна. Химик слушал, широко открыв рот и затаив дыхание. Оба были так увлечены, что совсем не обрадовались приходу Сашкеца, открывшего изолятор.

– Ну, выходите, товарищи, — мягко сказал халдей, — и больше не бузите…

– Гусь свинье не товарищ, — процедил вполголоса Химик и юркнул из изолятора.

– Евграфов! Вернись, хулиган! Повтори, что ты сказал?

– Дядя Саша, что вы! — струсил Химик. — Я только сказал, что гусь свинье не товарищ. А вас же Гусем-Лапчатым зовут, значит, я — свинья…

– Ну! ладно… то-то, — смягчился Сашкец: — смотри у меня. — И, забывшись, прибавил: — Смотри, Гусь-лапчатый!

Все шкидцы узнали, что новичок умеет шевелить ушами. В первый класс к Лепешину прибегали и просили "шевельнуть". Лепешин, краснея, отнекивался, но, втайне польщенный таким вниманием, скромно исполнял просьбу. К вечеру стало известно, что ушами умеет шевелить еще и Дзе.

Интерес к новичку упал.

Тогда Лепешин сказал, что у него дома есть велосипед. Но велосипед уже был и у Фоки, а недоверчивый Будок принялся даже утверждать, что лепешииский велосипед одна сплошная мифология. Новичок не сдавался и таинственно стал намекать, что у него есть еще одна замечательная вещь, которую он, возвратясь в понедельник из отпуска, непременно принесет в Шкиду…

Возвратясь из отпуска, Лепешин увел Химика и еще нескольких ребят в уборную и, таинственно оглянувшись, прошептал:

– Принес!

– Что?

– Шпалер…

Ребята сгрудились к новичку, тот осторожно вынул из кармана и показал всем тоненький пистолетик Монте-Кристо с тоненьким, как дудочка, дулом.

– Шпалер! — расхохотался Химик. — Клистир-ка какая-то! Барахло!…

– Как барахло? — побледнел Лепешин, — Его продать можно!

– В музей… Сходи к Сашке. Может, он для выставки купит…

Разочарованные шкидцы ушли, и в уборной остались только Химик да Лепешин. Химик долго смотрел на пистолетик и на убитого горем Лепешина и наконец задумчиво сказал:

– Дай-ка мне твой клистир до вечера. Осмотреть. Тут дело одно может выйти — пистолет понадобится…

Вечером Химик долго и подозрительно шептался со Старостиным. Потом тот вытащил все свои слесарные инструменты и, расположившись на парте, начал что-то резать, сверлить, паять и заколачивать… Химик уже вернул новичку его пистолетик, но на все вопросы многозначительно отвечал:

– Погоди. Завтра увидишь.

И завтра все объяснилось, Химик с толпой ребят ушел после уроков на двор и там, за сараями, в торжественной обстановке, вынул огромный шпалер-самоделку и оглушительно выстрелил в воздух.

Это событие открыло новую эру шкидской истории.

Изобретатели оружия — Химик и Старостин — были завалены заказами на шпалеры, потом открылись новые оружейные мастерские; потом уже каждый сам стал делать для себя оружие…