Республиканец

Ближе к полуночи Вольдемар добрался до своей койки в офицерском общежитии при курсах. Когда голова уже готова была отключится, снова вспомнился маневр ухода — переворот влево с торможением. Только где-то он уже видел его раньше. Ну, да, месяцев восемь или девять назад, еще во время варенской мясорубки. Точно также уходил от атаки республиканского истребителя один из «Рексов». Вольдемар заметил этот маневр случайно и еще тогда… «Рекс»! Это же прием имперских пилотов! Откуда курсант Торренс его знает?! Вольдемара подкинуло в койке, сон как рукой сняло.

Стоп. Не может быть. При зачислении их должны были проверять. Да и сам Торренс указал, что в боевых действиях участия не принимал, и это, похоже на правду. Даже на тренажере бой ведет как спортсмен за призовое место, а не как боец. Подделать манеру ведения боя? Невозможно. В моменты наивысшего нервного и физического напряжения играть роль не сможет даже самый лучший актер. Пилот с настоящим боевым опытом знает, что призовых мест в бою нет. Есть только одно место — первое, кто его занял, тот и остался в живых, остальные разлетаются по бескрайним просторам космоса в виде замороженных тушек или их частей разных размеров и масс. Ладно, утро вечера мудренее, а доложить все-таки надо. И самому присмотреться к этому Торренсу тоже надо. Приняв решение, Вольдемар провалился в глубокий сон без сновидений.

— Мы еще раз проверили этого Торренса. — контрразведчик в звании лейтенанта, отвечавший за проверку курсантов вывел на экран личное дело Лайва Торренса. — Весь ближайший год он провел в своей части, ни в какие длительные командировки не отлучался, в отпуске не был.

— Это точно? — задал свой вопрос Вольдемар.

— Да. Мы не удовлетворились только изучением документов, но и осторожно опросили его сослуживцев. Все они в один голос подтверждают его алиби на момент Варенских событий.

— Да, похоже, это действительно был не он. Но откуда, тогда он узнал об этом маневре.

— А сам придумать не мог? — выдвинул свою версию контрразведчик.

— Маловероятно. Торренс хороший ученик, он как губка впитывает знания и чужой опыт, но он не созидатель. Вряд ли он когда-либо внесет свой вклад в теорию космического боя.

— Насколько удалось выяснить, такой прием иногда применяли пилоты палубного носителя "Принцесса Эльза", и только они. Возможно у Торренса были с ними какие-то контакты?

— Может и были. Только как это выяснить? От космогруппы этой «Принцески» осталось всего несколько человек, мы им тогда, на Варене, хорошо наложили. Под конец ни один «Рекс» носа со своей палубы не высовывал.

— А Вы его прямо спросите. — подал идею контрразведчик. — Когда будете спрашивать следите за реакцией, она порой лучший ответ на заданный вопрос.

— Нашли физиономиста. — огрызнулся Вольдемар. — Любите вы свою работу на других сваливать. Но идея хорошая, обязательно спрошу.

— Скажите, курсант, этот переворот с торможением Вы сами придумали или кто показал?

Торренс заметно смутился.

— Нет не сам, друг показал.

— А Ваш друг, случайно, в космогруппе "Принцессы Эльзы" не воевал?

— Да, а откуда Вы…Ах, да Вы же тоже там были.

— Был. — подтвердил Вольдемар. — И видел. Со стороны, правда, но запомнилось. Рассказывайте Торренс, не стесняйтесь.

Вздохнув Лайы Торренс начал свой рассказ. Слушая его, Вольдемар вдруг удивился собственному восприятию слов курсанта. Мы же ровесники, в одном звании, а впечатление такое, будто завуч выслушивает рассказ о проделках нашкодившего ученика.

— Мы с Леонардом дружили еще с училища, в одной эскадрилье пилотами были, потом звеньями командовали. Три года назад он неожиданно подал рапорт об отставке, но мне сказал, что переводится в имперский флот.

— Именно переводится? — уточнил Вольдемар.

— Нет, я неправильно выразился. Наше командование к этому отношения не имело, это была инициатива Лени, то есть Леонарда. Его отец — дипломат. Очень, очень влиятельная фигура, а его мать из рода имперских баронов. У него там полно родственников, видимо, кто-то из них и надоумил его на такой шаг. Да ему самому повоевать захотелось. Вы же не знаете, каково быть военнослужащим в микроскопической армии нейтрального государства, которое никогда не будет воевать. Вы непременный, но бесполезный атрибут, который необходим, но, в общем, бесполезен, Вас никто не воспринимает всерьез…

— Давайте оставим пока психологию и вернемся к Вашему другу. — Вольдемар направил разговор в более интересное для него русло.

— Да, конечно. Почти три года о Леонарде ничего не было слышно, а когда он появился… Ракета попала в двигатель «Рекса». У него контузия, да еще и какая то травма позвоночника. Его возят в коляске, он заикается, а иногда наоборот начинает говорить, говорить и говорить, не останавливаясь. Рассказывает о боях с республиканцами, вот тогда я и услышал про этот маневр и решил попробовать. Лени говорил, что за счет неожиданности можно уйти из практически безвыходной ситуации.

— Можно. — подтвердил Вольдемар. — Но только один раз, второго шанса опытный противник Вам не даст.

— Это я уже понял.