Республиканец

Во время второй атаки штрафная рота продержалась всего пятнадцать минут, после чего ее позиции были проутюжены имперскими танками, а потом зачищены подошедшей пехотой. Однако гибель роты не была напрасной, она задержала передовой полк имперской механизированной дивизии и заставила его преждевременно развернуться из походного порядка в боевой. Выиграв тем самым для республиканского полка еще почти два часа времени на подготовку и укрепление позиций.

В небольшом овраге, поросшем мелким кустарником, собралось десятка полтора штрафников, все кому удалось ускользнуть из под танковых гусениц, еще до того, как остатки окопов были зачищены пехотой. От роты остались самые опытные или самые везучие, почти все из четвертого взвода и пара человек из третьего. На второй взвод пришелся основной удар, а позиции первого выходили к дороге, укрыться там было негде. Стремясь снизить потери своей пехоты, имперцы на последнем этапе поставили дымовую завесу. Зря они это сделали, а может и не зря, это с какой стороны смотреть. После артподготовки сопротивление штрафной роты носило символический характер, а дым позволил некоторым счастливчикам незаметно выбраться с разрушенных позиций.

Грязные, оборванные после долгого ползания по сухой, утыканной низкорослым кустарником земле, многие легко раненые и все выбившиеся из сил люди получили, наконец, возможность отдохнуть в относительной безопасности. Минут через десять, Вольдемар нашел в себе силы перейти из положения лежа пластом в сидячее. Фляга уже давно была пустой, но он на всякий случай все равно потряс ее. Пусто. Зудела рана левом плече, небольшой осколок прошел неглубоко, даже кровь сама остановилась, но перебинтовать на всякий случай надо. Вольдемар разорвал упаковку перевязочного пакета, но одной правой рукой справиться с задачей не получалось.

— Давай помогу.

Лежавший рядом штрафник, лет сорока, подобрался к Вольдемару, ножом разрезал рукав и, взяв бинт, начал перевязку.

— Ты, откуда будешь. — спросил штрафник, закончив бинтовать руку.

— В смысле?

— В смысле, кем до штрафной был.

— Штурманом, крейсер "Гриф".

— Вэкаэф, значит. Что-то не похоже, больно ты шустрый для флотского. Да и окоп выкопал вполне приличный. Космонавты первого боя, обычно, не переживают. Я в роте уже почти год, и до сих пор живой, на всяких тут насмотрелся.

Вольдемар внимательнее пригляделся к собеседнику, стараясь понять, кем был до штрафной роты этот пропыленный, уже немолодой мужчина.

— А ты, чем командовал? Ротой?

— Батальоном.

Вопрос, за что попал в штрафную роту бывший комбат, вертелся на языке, но среди штрафников задать его считалось верхом неприличия. Захочет человек, сам расскажет, а не захочет… Здесь все равны.

— Я эту войну еще на Зеде, в партизанском отряде начинал, потом немного у десантников был, а уже потом во флот подался.

— Понятно. Дальше, что делать думаешь, лейтенант?

— Бывший лейтенант.

— Все мы здесь бывшие. Ну, а все-таки?

Вольдемар пожал плечами и поморщился от боли, рана хоть и небольшая давала о себе знать.

— До ночи здесь можно отсидеться, а ночью к нашим выйти.

— Ага, а там тебя за узду и опять под танки. — подал голос наголо бритый молодой парень.

— Верно, ничего хорошего нас там не ждет. — поддержал бритого штрафник неопределенного возраста.

Услышав, что здесь решается их судьба, к месту действия подтянулись другие уцелевшие. Кое-кто остался лежать на месте, то ли сил не было, то ли им уже было все равно.

— Дезертировать решили, сволочи! — вскипел Вольдемар. — Или сразу в имперскую армию заявление подать решили.

— Ах ты, сука! — начал приподниматься бритоголовый. — Да я тебя…

— А ну, тихо, щенки!

Ствол лазерной винтовки бывшего комбата, как бы невзначай, смотрел в направлении бритого и его подпевалы, те, кстати, были без оружия. Вольдемар был готов поспорить, что и с предохранителя винтовка была снята, когда только успел.

— Если, кто в плен решил сдаваться или в дезертиры податься, пусть валят. Я им не судья, мы здесь все равны. Но до ночи сидим все здесь, а в темноте каждый свою дорогу найдет. А ты, что скажешь, лейтенант?

— Бывший лейтенант. Хрен с ними, я им не судья и не прокурор, пусть уходят, в спину стрелять не стану.

— Вот и ладно. — подвел итог «комбат». — Кто дальше воевать решил, идите ближе. Совет держать будем.

Бритоголовый и еще трое убрались подальше, эти уже не бойцы. Остальные, даже те, кого, казалось, уже не интересует собственная судьба. Всего собралось одиннадцать человек.

— Сегодня, как стемнеет, уходим к нашим. — продолжил свою речь «комбат». — Пока устойчивой линии фронта нет, у нас есть хороший шанс проскочить без лишнего шума.

— А, если этот прав? И нас опять так же кинут? — подал голос один из штрафников.

— Не кинут, нас слишком мало осталось. Либо отправят в тыл, в такую же роту, либо используют в ближнем тылу, на строительстве укреплений. А в строй нас поставить не рискнут, несмотря ни на какие потери.