Республиканские коммандо. Тройной ноль (ЛП)

Подошли Найнер и Атин, и пожали ей руку. Это совсем не казалось неуместным. Похоже, они устали, и были беспокойны, и Этейн очень хотелось все для них устроить получше. Они были ее друзьями.

— Держу пари, что вам бы хотелось поесть, — сказала она.

— Сперва хоть один шанс на горячий душ и сон в несколько часов, а, генерал? — Найнер говорил извиняющимся тоном и толкнул Фая в спину. — Сперва я. По званию.

— Он не настоящий сержант, генерал, — заметил Фай. — Он просто им помогает, когда другие заняты.

— Есть новости о пилоте? — спросил Найнер.

— Да. Мне очень жаль.

Это никогда не было легко. Этейн включила деку, чтобы перенести на нее сигнал, отправленный «Величественным» флоту и передала устройство клону. Найнер глянул на него, мигнул и передал Фаю. Тот разлепил губы, словно собравшись что-то сказать, а затем брови сдвинулись в печали. Он взял себя в руки и посмотрел на палубу.

— Он не первый, — неожиданно мрачно сказал Фай; Этейн никогда не видела его таким раньше. — И будет не последним.

Этейн следила, как они проходили сквозь люк в кормовой переборке, следуя за солдатом. «Бесстрашный» слегка дрожал под подошвами ее сапог, развивая максимальную скорость для пути к Корусканту, и она ждала, пока Дарман завершит свою бесконечную возню с передачей пленных. Она удивилась — а может, он просто не хочет говорить после того, как решил не остаться с ней на Квиилуре? Возможно, он просто считал, что ничего плохого не случится.

Она решила больше не ждать и осторожно пошла между солдатами, все еще старающимися вздремнуть в ангаре, свернувшимися там, где могло быть относительно удобное место.

— Отлично сработано, — сказала она, надеясь, что кто-то не спал и слышал.

Дарман изменился.

Он наклонил голову, чтобы расстегнуть застежку и стянуть шлем, а затем встряхнул волосами и пригладил их перчаткой. И хотя он улыбался, это не был Дарман, с которым они прошли сквозь ад.

Он казался старше.

Клоны взрослели быстрее людей. Ему было одиннадцать, а выглядел он на двадцать два. Когда Этейн впервые почувствовала «ребенка» в Силе, его квадратное лицо с высокими скулами было мужским и мальчишеским; на том этапе (если бы она могла управлять временем) легкий толчок назад открыл бы ребенка, которым он так недавно был. Но сейчас он определенно был мужчиной, и в нем не было ничего от ребенка.

Он не просто прожил два года за один. Выражение глаз говорило, что он был куда старше, равным по возрасту полю битвы, может, и самой войне. Она видела такое на лице каждого солдата, коммандо или ЭРКа, которыми руководила. Она знала, что и у нее самой такие глаза.

Но Дарман все равно улыбался, и улыбка растянулась в ухмылку, которая заставила забыть обо всем остальном корабле и даже о Галактике.

— Всегда спешите, мэм?

— Рада тебя видеть, Дар. Что случилось с "Этейн"?

— Она стала генералом, и мы в ангаре.

— Верно. Извини.

— А точно, что мы направляемся обратно на базу?

— Если только ты не хочешь поспорить с дежурным офицером — то да.

— Хорошо. Нам нужен отдых. Один-два дня, наверное.

Большего он никогда не просил. Никто из них не просил; Этейн пыталась понять, знают ли они вообще, что мир может им дать, или у них просто сточили все потребности, кроме базовых, и они заняты лишь отдыхом, чтобы работать на следующий день.

Этейн коснулась бронированного плеча и на несколько секунд задержала там руку. Казалось, он вдруг что-то вспомнил и потому испытывал и приятные ощущения, и смущающие.

— Наверное, неплохо касаться кого-то через Силу, — сказал он.

Так он почувствовал. Она была рада.

— Иди в душевую, — сказала Этейн. — Найди меня потом, если не будешь слишком усталым, и я тебе покажу корабль.

— Еще не встречались с сержантом Кэлом?

— Нет, — Кэл всегда был рядом для Дармана, даже тогда, когда она хотела ему так много сказать. — Когда мы доберемся, ты можешь меня ему представить.

Дарман кивнул, явно обрадовавшись.

— О, вам он понравится, генерал. Действительно понравится.

Этейн на это надеялась. И если такого не произойдет, то она постарается — ради Дармана.

* * *

Штаб бригады СО, Корускант, 369 дней после Геонозиса

Запах Ордо почувствовал задолго до того, как вошел в комнату. Знакомый аромат мокрой шерсти, плесени и едкого, маслянистого мускуса.

Скирата отреагировал очень ясно. Он вытянул правую руку вдоль бока по очень старой привычке, и дал клинку скользнуть в руку, падать, пока рукоять не коснулась ладони, и затем сжал ее.

— Кэл'буир, будет лучше, если я его пристрелю, — заметил Ордо. Он положил руку на кисть Скираты. — Я его к тебе не подпущу.

— Иногда я думаю — не читаешь ли ты мысли, сынок.

— Я почуял запах стрилла, ты достал нож, и мы идем на встречу с сержантом Вэу. Не надо быть телепатом, чтобы все понять.

Ордо бы, не колеблясь, пристрелил стрилла на месте, потому что тот не нравился Кэл'буиру. Но стрилл был не виноват в том, что вонял, или что его хозяин поощрял жестокость, или вообще в своей дикой природе. Его выбрали как раз за это, и потом обучили охотиться для удовольствия, а не еды, и ничто иное в его рассудок не допускалось.