Реставрация в России

В 1989-99 гг. нигде кроме Восточной Германии этого не произошло. И дело не только в дискредитации социалистических идей — опросы общественного мнения показывают, что практически во всех странах от Монголии до Чехии эти идеи стали по сравнению с 1989 г. значительно более популярны. Привычное объяснение слабости левых «предательством руководства» тоже не может быть признано удовлетворительным. Ведь попытки создания принципиальной и честной левой оппозиции в период 1989-99 гг. тоже заканчивались неудачей, хотя таких попыток было немало. Картина выглядит почти одинаково, о какой бы стране мы ни говорили. Восточная Германия остается единственным исключением, но это как раз и есть исключение, блистательно подтверждающее и объясняющее правило. Восточные земли Германии, захваченные западногерманским капиталом и чиновничеством, с одной стороны, были открыто колонизированы, что не могло не вызвать протеста, но, с другой стороны, были политически интегрированы в стабильную демократическую систему. Они стали наиболее бедной и наиболее эксплуатируемой частью богатого общества.

Для того чтобы понять, что произошло в остальных частях Восточной и Центральной Европы, необходимо разобраться в самой природе происходившего здесь капиталистического развития. За десять лет, прошедших после падения берлинской стены, Восточная Европа не только отказалась от коммунистических лозунгов и приватизировала государственные предприятия, создав собственную финансовую олигархию. Она включилась в мировую капиталистическую экономику, став ее новой периферией.

Все традиционные признаки периферийной экономики налицо. Долговая зависимость, ставшая серьезной проблемой коммунистических режимов уже в 80-е гг., стремительно возросла в 90-е, когда на смену коммунистам пришли либералы. Усилилась зависимость от иностранных рынков и технологий, выросла неформальная экономика. Общей проблемой всех стран стал дефицит капиталов, накладывающийся на растущую потребность в модернизации изнашивающегося оборудования.

Все страны бывшего советского блока унаследовали от прежних режимов серьезный промышленный потенциал. Даже если учесть, что эффективность производства и качество продукции неизменно уступали западным нормам, этот потенциал был впечатляющим в сравнении с другими регионами мира. Собственно именно это и было здесь источником многочисленных иллюзий относительно будущего успешного развития. Между тем, даже немногие инвестиции, которые удавалось привлечь, явно шли мимо промышленности. Оценивая приоритеты инвесторов, венгерский экономист Йозеф Бороч выделяет три руководящих принципа: «(1) недвижимость привлекательнее производства;

(2) деньги вкладываются в завоевание венгерского или центральноевропейского рынка для импорта, а не в развитие местного экспортного потенциала;

(3) возрождаются черты довоенной зависимости»3).

Что это было?

1989 год не был не только концом истории. Он не был и ее началом. Никто не может начать с «чистого листа». Страны Восточной и Центральной Европы (за исключением Чехии) до Второй мировой войны были периферией или полу-периферией Запада. Национальный капитал был слаб и зависим от иностранцев, государственные структуры были авторитарны, чиновничество коррумпировано. Именно слабостью восточноевропейского капитализма объясняется неспособность местных элит устоять перед натиском Германии в 1939-41 гг. и последующее включение этих стран в советскую сферу влияния. За время существования коммунистического блока Восточная Европа вынуждена была жить в смирительной рубашке однопартийной системы, но одновременно в ней происходила стремительная модернизация. Польша, Югославия и Венгрия были буквально подняты из руин. Выросли города и промышленность, сформировалась система всеобщего образования и здравоохранения. Для низов общества открылись социальные возможности, совершенно недоступные в прежние времена. Когда после смерти Сталина политический кризис охватил почти все страны советского блока, решение было найдено за счет сочетания репрессий против активной оппозиции с внутренними реформами, улучшающими положение большинства населения. Эта политика оказалась предельно эффективной. До середины 70-х непрерывно рос жизненный уровень. Восточная Европа открыла для себя потребительское общество. Да и сфера свободы постоянно расширялась. Антикоммунистические идеологи 90-х гг. предпочитают забывать о том, насколько жесткими были политические режимы в большинстве стран региона до и во время Второй мировой войны. В сравнении с ними коммунистические режимы по крайней мере в Венгрии и Польше к 70-м гг. могли выглядеть даже более либеральными. Все это обеспечивало определенную массовую базу коммунистическим властям, которые держались отнюдь не только на советских штыках. В самом Советском Союзе политическая система становилась все более мягкой, давая людям надежду на дальнейший постепенный прогресс.