Ресторан на краю Вселенной (перевод В.Филиппова)

– Запись, – ответил Гарграварр, – последнего, кто вошел в Вихрь. Я всегда проигрываю ее следующей жертве. Что-то вроде увертюры.

– Да уж, звучит впечатляюще, – проговорил Зафод, заикаясь. – А мы не можем пока отвлечься, сходить на вечеринку, обдумать все это…

– Насколько я знаю, – сказал призрачный голос Гарграварра, – я сейчас как раз могу быть на вечеринке. То есть, мое тело. Оно ходит на много вечеринок без меня. Говорит, что я только мешаю. Вот так-то.

– Что-то я не понимаю твоих взаимоотношений с собственным телом, – сказал Зафод, готовый говорить о чем угодно, чтобы отодвинуть то, что его ожидало.

– Ну… у него дела, понимаешь? – сказал Гарграварр, словно нехотя.

– Ты хочешь сказать, что оно наделено собственным разумом? – спросил Зафод.

Прежде, чем Гарграварр ответил, несколько минут стояла долгая холодная тишина.

– Должен сказать, – наконец, проговорил голос, – что нахожу твое замечание на редкость бестактным.

Зафод принялся путано и смущенно извиняться.

– Да ладно, – сказал Гарграварр, – ты же не знал.

В голосе его послышалось уныние.

– Дело в том, – продолжал он, судя по голосу, изо всех сил стараясь не разрыдаться, – что мы сейчас готовимся к судебному процессу. Похоже, что дело кончится разводом.

Голос снова успокоился, и поэтому Зафод не знал, что сказать. Он неуверенно что-то пробормотал.

Гарграварр помолчал.

– Я думаю, что мы просто плохо подходили друг другу, – сказал он наконец. – Нам всегда нравилось по-разному проводить время. Особенно много споров было из-за секса и рыбалки. Мы даже пытались совместить то и другое, но без особого успеха, сам понимаешь. И теперь мое тело не пускает меня обратно. Даже видеть меня не хочет…

Он сделал еще одну трагическую паузу. Ветер завывал над пустырем.

– Оно говорит, что я только живу в нем. Я говорил, что на самом деле я и должен жить в нем, а оно сказало, что, конечно, вот так вы все и говорите, а сами норовите залезть в несчастное тело через левую ноздрю. Так что мы расстались. Оно, наверное, потребует себе мое имя.

– Гарграварр? – спросил Зафод.

– Нет, это моя фамилия. А имя – Пицпот. Пицпот Гарграварр. Оно говорит – все, хватит.

– Э-э… – сочувствующе произнес Зафод.

– Вот почему я, разум без тела, занимаюсь этой работой – присматриваю за Тотально-Воззренческим Вихрем. Никто не ступит на эту планету. Кроме жертв Вихря. Боюсь, они не считаются.

– А…

– Я расскажу тебе историю. Хочешь?

– Э-э…

– Много лет назад эта планета была счастливым, полным жизни миром – люди, города, супермаркеты, обычная планета. Только на главных улицах этих городов было немного больше обувных магазинов, чем было действительно необходимо. И медленно, незаметно, их становилось все больше. Это хорошо известный экономический феномен, но грустно было видеть, как благодаря ему приходилось производить все больше и больше обуви, чтобы продавать ее в новых магазинах, а чем больше обуви они производили, тем хуже и хуже она становилась. И чем хуже становилась обувь, тем чаще приходилось покупать новую, и тем больше прибыли приносили обувные магазины, до тех пор, пока вся экономика планеты не достигла того, что, как мне кажется, называется Уровнем Обувной Катастрофы, и больше уже не было возможности строить что-либо другое, кроме обувных магазинов. В результате – крах, разрушение, и голод. Большинство населения вымерло. Те немногие, кто имел такую генетическую предрасположенность, мутировали в птиц – ты видел одну из них

– и прокляли свои ноги, прокляли землю, которая их носила, и поклялись, что никто больше не будет ходить по ней. Несчастное племя. Пошли, я должен отвести тебя в Вихрь.

Зафод удрученно покачал головой, и поковылял через пустырь.

– А ты, – спросил он, – происходишь тоже из этой дыры?

– Нет-нет, – в ужасе вскричал Гарграватт, – моя родина

– третья планета Жабулона. Прекрасная планета. Отличная рыбалка. На ночь я улетаю туда. Хотя все, что я могу сейчас делать – это смотреть. Тотально-Воззренческий Вихрь – единственное место на этой планете, хоть для чего-то предназначенное. Он был сооружен здесь, потому что больше никто не хотел иметь его у себя под боком.

В этот момент еще один ужасный вопль разорвал воздух, и Зафод споткнулся, и едва не упал.

– Что заставляет их так вопить? – спросил он.

– Вселенная, – просто ответил Гарграварр. – Вся бесконечная Вселенная. Бесконечно много солнц, огромные расстояния между ними, и ты сам – невидимая точка на невидимой точке, бесконечно малой.

– А я не просто кто-нибудь, я Зафод Библброкс, – бормотал себе под нос Зафод, ковыляя вперед, и пытаясь сохранить хоть какое-то обладание своим ego.

Гарграварр не ответил, но только возобновил свою лишенную мелодию песнь, и не смолкал, пока они не подошли к тусклому стальному куполу посреди пустыря.

Когда они приблизились, в стене купола с негромким шипением открылась дверь, и стала видна маленькая темная камера внутри.

– Входи, – сказал Гарграварр.

Зафода затрясло.

– Что, прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

Зафод осторожно заглянул внутрь. Камера была очень маленькой. Она была обита сталью, и места в ней было только на одного.