Рэт Скэбис и Святой Грааль

В связи с хорошей погодой Ренн-ле-Шато казался уже не таким мрачным и хмурым, как во все предыдущие дни. Хотя, конечно, был мертвый сезон, и на улицах было пустынной тихо. Джон Миллер говорил, что посмотреть на явление синих яблок съезжается куча народу, но пока что народа не наблюдалось. На парковке у церкви стояло всего две машины, принадлежавших (или же взятых в прокате), по всей вероятности, тем двум ребятам, которых мы встретили на кладбище. Один из них был англичанином из Бирмингема, если судить по акценту, второй – бельгийцем и, как оказалось, вебмастером одного из крупнейших сайтов, посвященных Ренн-ле-Шато. Они стояли у могилы Соньера и вели оживленную беседу попеременно то по-английски, то по-французски.

Бирмингемец, высокий мужчина в вельветовом пиджаке поверх плохо сидящего джемпера, на первый взгляд производил впечатление человека, который почти ничего не знает про тайну Ренн-ле-Шато. Поначалу он задавал какие-то совсем уже элементарные вопросы, в частности, почему-то о склепе Корбю («Мест нет, – сказал Скэбис. – Все билеты распроданы»), но потом вдруг заговорил о значении «зеркальной» буквы «N» в надписи на надгробии Соньера, и не только Соньера, поскольку подобные «N» присутствовали и на некоторых других могилах в округе. Бельгиец по имени Йохан согласился с тем, что «N» перевернуты неспроста, и сказал, что специально ищет такие буквы на кладбищах в близлежащих селениях. Пока что он насчитал их двенадцать штук.

– Парень из Бирмингема и парень из Бельгии встретились Французском кладбище и обсуждают значение перевернутых «N», – пробормотал Бельи. – Всю жизнь буду помнить.

Не знаю, что приключилось с бирмингемцем. Еще минуту назад он был рядом, а потом вдруг исчез. Но Йохан остался и пошел вместе с нами в церковь. Бельи сбегал к машине за фотокамерой: ему хотелось снять нашего демонического приятеля Асмодея. Едва мы вошли в церковь, я заметил множество круглых пятнышек света, как будто разбрызганных по небольшому участку стены прямо напротив входа. Они располагались вертикальной волнистой линией высотой на два метра от пола и сливались друге другом, создавая эффект световой ряби, словно дрожащие стеклышки в калейдоскопе, в основном белые и желтые, но попадались и редкие проблески красного, зеленого и синего цветов.

К тому времени, когда подошел Бельи с фотоаппаратом пятнышки света возникли еще и в других местах. Они появлялись и исчезали в зависимости от того, под каким утлом солнечный свет проходил сквозь витражные окна в южной стене церкви. Пока мы ходили по кладбищу, на небе появились легкие облака, и это тоже влияло на насыщенность цвета и форму световых пятен. Когда ничто не мешало солнечным лучам, пятнышки света были почти идеально круглыми и очень четкими, размером примерно с яблоко. Когда солнце скрывалось за облаками, его свет рассеивался, и пятна на стене бледнели и превращались в размытые кляксы. Временами случалось, что два-три кружка одного цвета выделялись особенно ярко на фоне поблекших соседних. Теперь уже преобладал синий цвет. Оттенки разнились от зеленоватого до почти фиолетового, но в основном это был яркий, насыщенный голубой.

Я смотрел как завороженный. В какой-то момент я вдруг понял, что уже не стою в дверях, а сижу на скамейке (хотя и не помню, чтобы я садился), и рядом со мной сидит Бельи, такой же растерянный и притихший. Скэбис с Йоханом стояли в центральном проходе. Кроме нас четверых, в церкви не было ни души. Очень долго мы все молчали, наблюдая за удивительной игрой света, а потом на стене вдруг зажглись два особенно ярких, пронзительно синих круга, и я не выдержал и прошептал:

– Что это?

– Pommes Bleues.

– Синие яблоки, – одновременно ответили Йохан со Скэбисом.

Да, конечно. Хотя по традиции синие яблоки соотносятся с 17 января, было бы логично предположить, что они появляются за несколько дней до того. В конце концов, расположение солнца на небе в любой определенный момент сегодня лишь незначительно отличается от его расположения в то же мгновение завтра. Сейчас было около часа дня, то есть прошло не так много времени после полудня, когда синие яблоки должны появиться здесь завтра, 17 января (согласно записи в зашифрованных пергаментах Соньера: «…уничтожаю я этого демона хранителя в полдень»), и все же достаточно, чтобы солнце давно миновало окно с воскрешением Лазаря. Явление, которое мы наблюдали, создавал свет из других окон в южной стене.