Ретроградное лето

На середине спуска Джубилант потеряла равновесие. Когда она шлепнулась на зад и заскользила вниз, поле ее костюма от удара о грунт уплотнилось, и когда она плюхнулась в озеро, то превратилась по дороге в жесткую статую, замершую в нелепой позе, в которой она пыталась затормозиться. Она заскользила по поверхности и легла на спину отдохнуть.

Я лег на ртуть и легко преодолел то расстояние, что нас разделяло. Она попыталась встать и обнаружила, что это невозможно. Тут она засмеялась, поняв, что, должно быть, выглядит очень глупо.

— Устоять хоть недолго просто нельзя. Смотри, как надо двигаться. — Я перевернулся на живот и стал делать руками плавательные движения. Руки надо вытянуть перед собой и длинным плавным взмахом отвести назад. Чем глубже они погружаются в ртуть, тем быстрее плывешь, но до тех пор, пока не затормозишь пальцами ног. Трения на поверхности почти нет.

Вскоре она в полном восторге уже плавала рядом со мной. Мне тоже было весело. И почему мы забрасываем многие развлечения детства, когда вырастаем? Во всей солнечной системе не найдешь ничего сравнимого с плаванием на ртути. Ко мне вернулись забытые ощущения, несравнимое удовольствие от скольжения по зеркальной поверхности, когда подбородок гонит перед тобой маленькую волну. А раз глаза находятся совсем низко, то впечатление скорости создается просто ошеломляющее.

Несколько ребят играло в хоккей. Мне хотелось присоединиться к ним, но по тому, как они смотрели на нас, я понял, что мы их слишком переросли, и вообще нам здесь уже не место. Ладно, переживу. Плавая, я и так получал массу удовольствия.

Через несколько часов Джубилант сказала, что хочет отдохнуть. Я показал ей, как это можно сделать, не возвращаясь на берег, если широко раздвинуть ноги и образовать из них треугольник. Если не ложиться, то это единственный возможный способ, в любой другой позе вы просто опрокинетесь. Джубилант удовольствовалась тем, что легла.

— До сих пор не могу привыкнуть, что можно смотреть прямо на солнце, — сказала она. — Я даже начинаю думать, что ваша система лучше нашей. Я имею в виду встроенные костюмы.

— Я думал об этом, — сказал я. — Вы, лунати… лунариане, не проводите на поверхности столько времени, чтобы это сделало силовой костюм необходимостью. Он был бы слишком неудобен и дорог, особенно для детей. Ты не поверишь, во сколько обходится замена костюмов, когда ребенок растет. Дороти за двадцать лет еще не расплатилась с долгами.

— Да, но дело могло оказаться стоящим. Конечно, ты прав в том, что оно влетит в копеечку, но уж я-то из него не вырасту. Насколько его хватает?

— Их следует заменять каждые два-три года. — Я зачерпнул горсть ртути и стал капать ей на грудь. Я хотел сообразить, как бы невзначай перевести разговор на Дороти и на то, что Джубилант о ней знала. После нескольких неудачных попыток я отбросил хитрости и спросил напрямую про то, о чем они старались не говорить.

Она тоже не оказалась разговорчивой.

— Что это там за пещера? — спросила она, переворачиваясь на живот.

— Это грот.

— А что внутри?

— Покажу, если все расскажешь.

Она посмотрела мне в глаза.

— Не будь ребенком, Тимоти. Если твоя мать захочет рассказать тебе о своей жизни на Луне, то сама и расскажет. Это не мое дело.

— Я не стану вести себя по-детски, если вы перестанете обращаться со мной, как с ребенком. Мы взрослые. Ты можешь рассказать мне все, что захочешь, не спрашивая мою мать.

— Хватит об этом.

— Как раз это мне обычно и говорят. Ладно, тогда иди в грот сама.

И она пошла. Я сидел на озере и кипел от ярости. Терпеть не могу, когда меня водят за нос, а особенно не выношу, когда мои родственники шушукаются у меня за спиной.

Я был немного озадачен, обнаружив, насколько важным стало для меня желание узнать истинную историю переезда Дороти на Меркурий. Я прожил семнадцать лет ничего не зная, и это мне не повредило. Но теперь, вспомнив все то, что она рассказывала мне в детстве, я понял, что то была чушь. Появившись здесь, Джубилант заставила меня все переосмыслить. Почему Дороти о с Почему вместо нее забрала клонированного младенца?

Грот — это пещера в начале ущелья, из которой вытекает ртутный ручеек. Он не перестает течь весь светогод, но самым обильным становится в разгаре лета. Ручеек образуется из ртутных паров, которые конденсируются на стенах пещеры и стекают на пол. Я нашел Джубилант в центре ртутной лужи, очарованную открывшимся ей зрелищем. Из пещеры ионизационное свечение кажется намного ярче, чем снаружи, где ему приходится состязаться с солнечным светом. Добавьте к этому тысячи тоненьких струек ртути, бросающих разноцветные зайчики, и вы получите такое место, в которое можно поверить, лишь зайдя внутрь него.

— Слушай, извини, что я к тебе лез со всякими глупостями. Я…

— Ш-ш-ш! — Она махнула рукой, чтобы я замолчал. Она любовалась каплями, падающими с потолка и без всплеска исчезающими в лужицах на полу пещеры. Я сел рядом и тоже стал смотреть.

— Я бы не отказалась здесь поселиться, — сказала она через час.

— А я, наверное, и не собираюсь жить где-то в другом месте.