Ретроспект: Витки Спирали

- За использование личного положения сейчас спрашивают очень строго. Не веришь? Придется.

Брама шагнул вниз, механически кивнув в ответ молодому пареньку в спецовке с нашивкой МАИ на фоне «соцветия», как называли символ мемориала. Паренек подлетел к особисту, трепетно поглаживая борт глайдера:

- Здравствуйте, Олег Валерьевич. Как аппарат, замечания есть?

- Да, пробовали на всех режимах: на сверхзвуке тяга барахлит, ямы все пересчитали. С телеметрией хуже всего: при входе в воздушные коридоры скорость не отсекается, приходится переходить на ручное управление. Требуется доводка.

- Учтем – бросил вихрастый Сергей, нырнув в нутро глайдера, открыв приборные панели и скрывшись в проводах.

Самум подхватил путника под руку и потащил через парк вслед за Полиной. Над полевыми цветами звенели шмели, от тенистых лип тянуло прохладой недавнего дождика, слышалось размеренное ку-ку и детский смех.

- Зачем ты так, Самум? Чудесный же аппарат, нам такое и не снилось. Парень расстроился, болеет душой за свое детище.

- Не Самум, а Олег Валерьевич, по крайней мере, на территории НИИ. Незачем людям знать наши позывные. А Сергей да,  расстроился. Но, узнав скольких погубит недоведенный до ума глайдер, расстроится еще больше.

- Слушай, я как-то не подумал. Я ведь липовый майор, Валерьевич. Кречет в Зоне звания присваивал для поддержания боевого духа и дисциплины, у меня всего образования школа, коридор, да учебка танковая.

- То, что ты не умеешь циркулем по карте мерить, я знаю, и что из того? Соображать хуже стал? Не думаю. Да, ты прав, глайдер я взял не просто так. Случись сбой, то при таких скоростях пилоту никакая автоматика уже не поможет, а мы и сами телепортируемся и аварию устраним. И техника будет цела и люди живы. Не хочется признавать, но Полинка права, тебе определенно пора переходить на мирные рельсы.

- Получается, я как бы комиссован, но ни прописки, ни работы, даже документов и тех нету. Заметут.

- А мы сейчас посмотрим – ухмыльнулся особист, обходя здание и поднимаясь по мраморным ступенькам к входу.

За высокими, окованными бронзой дубовыми дверями их ждала проходная и молодой охранник в заломленном на ухо берете. Увидав особиста встав отдал честь, стала видна нашивка службы ПРО и Браму сковало оцепенение. Спустя мгновение оно пропало, показалась лохматая голова кеноида и сконфуженно пробасила:

- Мои извинения, Анатолий Петрович, не признал вас сразу. Но, порядок прежде всего.

- Вы Брамской? Тот самый Брамской? Нам же о вас в училище легенды рассказывали! – подпрыгнул на месте охранник – Жетон ваш к сканеру приложите. Да, прямо на раму. Минуточку…

- Да? – обернулся Брама, засунув пальцы за пояс и хрустнув броней.

- Автограф можно? Олег Валерьевич, разрешите? – умоляюще смотрел охранник, протягивая легенде вахтенный журнал.

- Только не трезвоньте всем, нам работать надо, а не автографы раздавать.

Брама размашисто подписался напротив своей фамилии, и задумчиво окинул взглядом просторный холл:

- Вот смотрю я на это и жду, вот Шуман выскочит. Такой же свет, стены такие же, в тех же тонах. Старик был бы рад.

- Ты еще зал славы не видел, там не только Шуман, а все наши. Но это потом, а сейчас наверх.

В НИИ пахло наукой. Покрытое зеленью витое бронзовое литье обрамляло дубовые стены с портретами светил науки, льющийся из высоких стрельчатых окон свет был мягок, располагая к умиротворению и размышлениям. Несмотря на утро, а было что-то около одиннадцати часов, летнее солнышко уже стояло высоко в зените, пробиваясь сквозь тяжелые гардины потоками золотистого света. В больших дубовых кадках, в которых во всех уважающих себя заведениях почему-то принято разводить пальмы, развесил разлапистые ветви папоротник. Брама мог поручиться что это папоротник из далекой НИИ Экс-один, когда-то бережно взращиваемый самим товарищем Шуманом, а ныне произрастающий в институте. И что самое странное, папоротник этот цвел. Всем известно: папоротник не цветет и размножается спорами, а все легенды о его цветке не больше чем миф, народный фольклор, положивший место множеству страшных, чарующе завораживающих сказок и преданий. Но этот цвел. Самым непостижимым, загадочным, опровергающим научные каноны образом. Пчелам не было никакого дела до людских представлений, что может быть, а чего быть не должно, они вились над пахнущими лесной сенью золотисто-огненными цветками, кропотливо собирая папоротниковый мед.