Ретроспект: Витки Спирали

- Ну, ты нас знатный пролетарий – вздохнул Брама и повернулся к пребывающему в ступоре Маку - протяни ему руку, а то мы до утра с ним будем препираться. Скучно ему, вот и морочит голову.

- Не цапнет? – закатывая рукав, спросил оторопевший американец.

- На посту не положено.

- Это, между прочим, табельное оружие – нагло возразил баюн, обнюхав руку – визу гостевую или постоянно?

- Пожалуй, гостевую. После такого радушного приема вряд ли захочется повторно. Человек к вам не готов, а ты налетел - виза, пролетарии, табельная когтедралка. Запугал совсем. Непорядок.

- Переусердствовал, приношу официальные извинения от лица баюнов.

- Вася, так у тебя морда, а не лицо.

- А это еще неизвестно. На вас тоже иной раз взглянешь, с виду лицо, а по жизни морда.

Путник захохотал и, дернув за собой американца, прошел через проходную.

- Брама, это что? – выдавил Мак-Грегор, окидывая взглядом множество здоровенных котов, снующих перед корпусом.

- Это, друг мой, представительство баюнов разумных. Питомник имени товарища Шумана.

Вдоль вытянутого корпуса прогуливались десятки баюнов. Среди преобладающих снежно-белых и бежевых окрасов иногда встречалась пролетарски простая, непритязательно полосатая внешность подобно Василию, или и вовсе серо-белая, или защитно камышовой расцветки. Похоже, баюны не делали различий по цвету шкурки, будучи в этом куда умнее людей, и часто внутри их хвостато концентрических кругов восседал длинномордый камышовый оратор, а не ожидаемо белый, или на худой конец бежевый. При виде скольких особей у Мака разбежались глаза, это походило на абсурдный кошкин дом, а не на резиденцию разумного вида. Впрочем, выводы делать рано, он и кенов видел мельком, когда лесники шагнули из воздуха в тщательно охраняемой камере подземного комплекса. По телу разлилось оцепенение, он не мог издать и звука, а  янтарные глаза громадной овчарки держали словно магнитом. Охранники невидя проходили мимо, а камеры снимали совсем не то, что было в действительности. Форму Севастопольского гарнизона Мак узнал сразу, в конце концов, ему хотелось жить, а гнить в одиночке до скончания века не улыбалось. Все было словно в беззвучном кошмарном сне: двери открылись, потянулись бесчисленные коридоры, залитые тусклым дневным светом, раздвигающиеся перед ними переборки корпусов и безучастные, невидящие лица солдат. Люди пребывали в необъяснимом оцепенении, их движения были тягучи, словно на замедленной пленке, а глаза безучастны и угасши. Людям свойственны ошибки, но недремлющая бесстрастная электроника оказалась столь же слепа: бесчисленные камеры, детекторы, лазеры и гравимеры ничего не зафиксировали.

Им на встречу вышел всклоченной седой старик, при виде Брамы расплывшийся в широкой улыбке:

- Анатолий Петрович, ну наконец-то, а то все обещаете-обещаете. То-то слышу, Василий бузит.

- Знакомьтесь, капитан Мак-Грегор. Мак-Грегор, это Василь Палыч, главный смотритель питомника.

- Тот самый агартийский Мак-Грегор? Очень, очень приятно. Милости просим. И как вам все это, а?

- Сногсшибательно – выдавил Мак, поймав заинтересованный фиалковый взгляд огромной кошки – но как кошки…

- О, это длинная и весьма занимательная история. Баюны третий разумный вид на Земле, самый молодой.

- А второй кто? - Мак внимательно смотрел под ноги, стараясь не наступить на многочисленные хвосты – Мы?

- Нет, ну что вы. Второй это кеноиды. Самостоятельная ветвь. Если к возникновению баюнов невольно приложили руку люди, то кены появились без нашего участия. В их возникновении, несомненно, присутствуют агартийские корни. Лучше меня знаете, какие причудливые формы …эээ, существования она порождает.

Василь Палыч подошел к скамейке, баюны при его виде приветливо вскинули хвосты и подвинулись.

- Трудно увидеть в них разум. Кошки и кошки, очень большие, куда больше рыси, но как мог появиться в них разум?

Смотритель снял старомодные круглые очки и начал протирать стекла полой халата.

- Что вам сказать, Мак, ничего, что я так фамильярно?

- Да бога ради – Мак присел на краешек скамейки, и ему на колени тут же легла тяжелая голова баюна.

Он оторопел, не зная что делать, чтобы не дай бог не вызвать дипломатический конфликт, но древний инстинкт решил это сам. Рука начала почесывать баюна за ухом, и тот начал издавать довольное мурлыканье. Фиалковый глаз распахнулся, одобрительно глянул на американца, и он рискнул возвратиться к беседе. Браме хотелось курить, он топтался на месте, но зная что баюны на дух не переносят дым, жестами показал что он на пять минут, и пошел к дальней стене ограждения.