Рецензии

— Карл Адамыч!.. извините!
Любопытный я такой…
Вы уж слишком, как хотите,
Избалованы судьбой!
Вы имеете значенье,
Пропасть денег, и притом
И роскошное именье,
И солидный очень дом…
Извините… как достались
Вам значенье и доход?..
По наследству отказались?
— Х-ха, х-ха, ха… наоборот!.,

— Ах, так, стало быть, трудами
Это вы приобрели?
Вы трудились дни за днями.
Чуть не улицы мели…
Может, ночи вы не спали…
Честно билися с нуждой,
Голодали, холодали…
Кровью плакали порой?
Быть лакеем не хотели
У влиятельных господ…
Вы ведь так разбогатели?
— Х-ха, х-ха, ха… наоборот!

— Ах, теперь я понимаю…
Позабыл я об одном!..
Значит, вы родному краю
Принесли талант с умом!
Может, каждая идея
Много горя вам несла:
И угрозы от лакея
И насмешки от осла…
Все же честно вы стояли,
В лучший веруя исход…
Вы не так ли в ход попали?..
— Х-ха, х-ха, ха… наоборот!

— Карл Адамыч!.. непонятно!..
Ухитрились — так сказать —
Извините… вероятно,
Вы того… наворовать?
Может, были вы пролазом,
Или ловким простачком
С тонким слухом, острым глазом…
Ну, и с длинным язычком?
Всех, кто верен чести строгой,
Вы умели только гнать…
Значит, подлости дорогой…
— Что?., ты дерзости опять?

Вот какою солью угощает нас современная русская сатира. По нашему мнению, эта соль удивительно напоминает ту, которую в изобилии рассыпал покойный Ленский в «Стряпчем под столом», «Девице-кавалеристе» и других подобных же перлах золотого века молчания нашей литературы.

А. БОЛЬШАКОВ. Роман в двух частях И. Д. Кошкарова. СПб. 1868 г. *

Роман этот написан на тему: всякий человек обязан приносить посильную пользу обществу. Почтенный автор следующим образом развивает свою мысль: «Не может, — говорит он, — добрая лошадь не рвануться вперед, когда ее ударят кнутом; не может отказаться от пения соловей, побуждаемый к тому (?) любовию; не может здоровый юноша обратиться мгновенно в старца; не может также отказаться от добрых побуждений человек, широко обнимающий все формы нашего общежития». Усомниться в непреложности этих истин едва ли возможно; но надо сказать правду, что и изобрести их не составляет особенного труда. Стол не может сделаться стулом, тарелка — ложкою, хомут — оглоблею, говядина не может превратиться в телятину — все это бесспорные истины, но истины, так сказать, кучерские и кухонные, которых обращение в литературе может быть допущено лишь с крайнею умеренностью. Иначе мы получим столь легкую возможность сравнивать человека с тряпицей, уполовником, навозом и т. п., которая еще менее приведет нас к добру, нежели сравнение общественного деятеля с лошадью, рвущейся вперед под ударом кнута.