Рецензии на произведения Марины Цветаевой

Марина Цветаева прошла довольно сложный путь поэтического развития. Характер этого пути в свою очередь говорит о том, что в лице М.Цветаевой перед нами художник, малопригодный для разрешения той ответственной задачи, которую решила возложить на него редакция «Верст»: задачи возрождения национальной литературы. Капризный, кокетничающий эстетизм переживания сопутствовал развитию М.Цветаевой на всех его этапах. М.Цветаева была сначала символисткой — комнатной, салонной символисткой.[470] Об этом говорит такой продукт дамского творчества, как ее ранняя книга стихов «Волшебный фонарь». Еще в таких стихах, как «Царь-Девица» она занимается перепевами символистов. Потом Марина Цветаева дала образцы чистого эстетизма. Ее поэма «Фортуна» из эпохи кануна Великой французской революции, где описывается процветавшая в тогдашних аристократических кругах изящная страсть, это произведение совершенно лишено общественного значения. Наконец, Марина Цветаева пришла к чистому словотворчеству. И мы видели на примере «Крысолова», какого тематического углубления она здесь достигает.

Я позволю себе привести два-три отрывка из поэм М.Цветаевой, для того чтобы можно было судить о ее мастерстве и поставить ее творчество на соответствующее место в развитии эмигрантской литературы и русской литературы вообще.

Отрывки подобраны таким образом, что все они идут в порядке углубления темы. Первый отрывок построен на теме чрезвычайно распространенной среди лириков — на теме о любви, причем очень любопытно, как Марина Цветаева словесно ее развивает. Затем следует отрывок о природе — тоже чрезвычайно оригинальная вещь. И, наконец, — чисто социальная тема.

Вот отрывок из «Поэмы Горы»:

Гора горевала (а горы глиной
Горькой горюют в часы разлук), —
Гора горевала о голубиной
Нежности наших безвестных утр.

Гора горевала о нашей дружбе.

Губ непреложнейшее родство!
Гора говорила, что коемужды
Сбудется по слезам его.

Еще горевала гора, что табор —

Жизнь, что весь век по сердцам базарь.
Еще горевала гора: хотя бы
С дитятком отпустил Агарь!

Еще говорила, что это демон

Крутит, что замысла нет в игре.
Гора говорила. Мы были немы,
Предоставляли судить горе.
Гора горевала, что только грустью
Станет, чту ныне и кровь и зной.
Гора говорила, что не отпустит
Нас, не допустит тебя с другой.

Гора горевала, что только дымом

Станет, чту ныне: и мир, и Рим.
Гора говорила, что быть с другими
Нам (не завидую тем другим).

Гора горевала о нашем горе.

Завтра. Не сразу. Когда над лбом
Уж не мементо, а просто море.
Завтра, когда поймем.

Звук, но как будто бы кто-то просто.

Ну… плачет вблизи.
Гора горевала о том, что врозь нам
Вниз, по такой грязи.

В жизнь, про которую знаем всй мы —

Сброд — рынок — барак.
Гора говорила, что все поэмы
Гор — пишутся так.

Следующий отрывок — из поэмы «Деревья»,[471] причем отметим, что цитаты идут не только в порядке углубления темы, но и в порядке развивающегося мастерства, так как мы начали с наиболее раннего отрывка и кончим наиболее поздним: