Рецепт апокалипсиса от Учих СИ)

— Волю Огня?.. — я даже потрудился изобразить на лице скептицизм. — Мне всегда было интересно, вы и правда в нее верите, или это всего лишь красивые слова?

Первый даже не нашелся, что на это ответить, и теперь выглядел совершенно несчастным. Вот что странно — эмоции у меня отключены, а от выноса мозга окружающим я все равно получаю удовольствие. Похоже, сделать другому гадость — это у меня почти на уровне инстинктов заложено, или даже еще глубже.

Хокаге напоследок пожелали мне поскорее восстановиться и ушли. Итачи с Наруто, до этого деликатно покинувшие комнату на время осмотра, вернулись, и сообщили, что ко мне еще гости. Наверное, желающих поглазеть на меня было довольно много, но пустили только самых близких — команду Така и Сакуру с Саем. Оказывается, у них за время моей отключки накопился целый ворох новостей. И самой главной стало то, что Карин и Суйгецу теперь вместе. Как я понял, девушка, во время атаки Десятихвостого вдруг осознала, что может умереть, так и не исполнив ни одну свою мечту — завести парня, семью, ребенка — и после войны отловила Суйгецу и приперла его к стенке. Хозуки утверждал, что она бы убила его в случае отказа, и только поэтому он согласился с ней встречаться. А в Конохе сейчас как раз занимались улучшением демографической ситуации, поэтому молодая пара героев, успевших отличиться и в защите деревни, и на войне, сразу же получила один из новых, только что отстроенных домов.

Кроме того, Наруто все–таки произнес перед Хинатой старательно сочиненное им ответное признание, чем довел девушку до обморока. Теперь они вроде как встречаются, хотя впечатлительная Хьюга так и норовит потерять сознание, если Наруто оказывается слишком близко. Поэтому зайти дальше недолгого держания за ручку они так и не смогли.

Помимо этого были и менее приятные новости — оказалось, что Дейдару обвинили в «нукенинстве» и посадили в тюрьму. А ведь он во время пребывания в моем внутреннем мире почти встал на путь исправления, и все что требовалось — просто направить его энергию в мирное русло. Я даже решил написать Тсучикаге письмо с просьбой пересмотреть наказание. Думаю, после того, что я натворил на войне, мое мнение не решатся проигнорировать.

Гости побыли около получаса и ушли. Должно быть, я сейчас действительно не очень здоровым выглядел, если меня даже разговорами боялись утомить. Впрочем, постоянные попытки следить за лицом, так и пытавшимся замереть безэмоциональной маской, были довольно утомительными. Наруто с Итачи тоже почему–то решили, что мне необходим покой, и чуть ли не спать уложить меня попытались. Еле отбрыкался от такой заботы. Пришлось отговориться тем, что мне надо помедитировать, впрочем, это действительно было необходимо. Я собирался тянуть до последнего, уж слишком сильно мне не хотелось наведываться в свой внутренний мир, потому что ничего хорошего меня там не ждало.

Как я и предполагал, мой внутренний мир выглядел просто ужасно — вместо серебряного моря теперь было нечто черно–серое и бурлящее, будто подгоревшая овсянка. Даже луна изменилась — сейчас она была вся в красных пятнах, словно заляпана кровью. Больше я ничего рассмотреть не успел, потому что упал. Оказывается, моя ментальная оболочка выглядела еще хуже, чем я представлял. Обеих ног ниже щиколоток просто не было, как и левой руки. Правая отсутствовала кусками, да и все остальное тело было покрыто трещинами настолько, что я мог сквозь живот изучать дырки на спине. Единственная хорошая новость — моя душа, вроде бы не пострадала и выглядела такой же, как прежде. Только вот золотистые нити, которые раньше крепились к ментальной оболочке, теперь безжизненно болтались в воздухе.

Я сейчас выглядел, словно разбитая фарфоровая кукла. Особенно с учетом того, что с момента вселения моя ментальная оболочка ни на день не повзрослела и до сих пор имела форму семилетнего мальчика. Наверное, это даже хорошо, что система самогендзюцу слетела, а то бы я сейчас просто расплакался от жалости к себе.

Да, я получил риненган, но цена оказалась слишком высока. И что самое противное — я даже не могу пока воспользоваться своими новыми глазами. Ту черно–серую гадость, что у меня сейчас вместо чакры, в дзюцу применять точно не стоит. Не знаю, что может случиться, но экспериментировать меня как–то не тянет.

Пока я предавался пессимизму, черно–серое море забурлило сильнее, и над поверхностью показалась голова одного из стражей. Бедные, они теперь вынуждены жить в таком жутком месте, хорошо, что чувства прекрасного у них нет, и они даже не понимают, как им тут тяжело приходится. Второй страж вынырнул прямо подо мной, и теперь я сидел у него где–то между ушами, если вот эти пучки подвижных вибрисс действительно являются органами слуха. Какие у меня зверушки заботливые, поняли, что я сам ходить больше не могу и решили покатать.