Рецепт Екатерины Медичи

— Вы умница, дорогая фрейлейн Марика, — улыбается между тем Торнберг. — У вас ясное логическое мышление. Гестапо и в самом деле очень серьезно проверяло Крафта, однако ему удалось доказать свою невиновность. И потрясенный фюрер поставил его во главе штата своих предсказателей.

— Каких предсказателей? — невольно таращит глаза Марика. — Не хотите же вы сказать…

— Герр профессор хочет сказать именно это, — кивает Хорстер, насмешливо озирая Торнберга. — При Министерстве пропаганды существует оккультный отдел, а кроме того, сам фюрер пользуется услугами некоторых доверенных лиц, знатоков оккультных наук, к числу которых, если не ошибаюсь, принадлежит и герр профессор. Не правда ли?

Почему-то Марике кажется, что Торнберг должен яростно защищаться, отрицать это дурацкое и даже оскорбительное предположение, однако он молчит. Молчит, кладет на колени рукопись, сверху аккуратно пристраивает карандаш и фонарик, а потом смыкает кончики пальцев и, глядя поверх них, дружески улыбается Хорстеру.

— Ну что ж, не стану отрицать. Хотя не стану и соглашаться, — говорит он наконец. — Ваше предположение имеет право на существование, как и мое о том, что вы читали Гаурико отнюдь не случайно, как уверяли несколько минут назад, а по долгу службы. Но если так, то почему же вы познакомились лишь с тремя томами его сочинений?

— Лишь с тремя? — недоуменно повторяет Хорстер. — Вы, профессор, намекаете на то, что существует еще один том? Но если так, об этом никто не знает, кроме вас! Общеизвестно, что…

— Общеизвестно! — возмущенно перебивает Марика. — Ничего себе!

— Ну, скажем так, специалистам известно, — снисходительно кивает Хорстер, — что изданы три тома сочинений Гаурико. В первом он пытался с помощью астрологии установить дату распятия и других событий в жизни Иисуса Христа; другая книга была посвящена астрологии и медицине; ну а третий, самый популярный, трактат состоял из шести сборников гороскопов. Гаурико составил гороскопы городов, гороскопы римских пап и кардиналов, гороскопы королей и принцев, гороскопы людей искусства и науки, гороскопы умерших насильственной смертью и гороскопы карликов, исполинов, человеческих уродов.

— Этот том был издан в Венеции в 1552 году, — соглашается профессор. — Однако почти накануне смерти, в 1558 году, Гаурико в той же типографии в Венеции напечатал еще один том своих сочинений. В него были включены некоторые новые, прежде неизвестные предсказания, но в основном предметом описания Гаурико стала не астрология, а гораздо более земная наука — криптология.

— Простите? — вопросительно вскидывает брови Марика.

— Криптология, — повторяет Торнберг. — Это название происходит от греческих слов «криптос» — тайный и «логос» — мысль. Криптология — наука о том, как сделать свою мысль недоступной, иначе говоря — зашифровать ее, а потом расшифровать.

— Разве это называется криптология? — недоверчиво говорит Марика. — Я думала, этим занимается криптография!

— Совершенно верно, — покладисто кивает профессор. — Но есть одно маленькое уточнение. Криптография — всего лишь один из подразделов криптологии. Криптография занимается сугубо шифровкой, то есть защитой того или иного текста. Ей противостоит другой раздел криптологии: криптоанализ — разработка способов расшифровки таинственных текстов.

— Break, как выразились бы англичане из Bletchley-Park! — вставляет Хорстер и исподлобья взглядывает на профессора, явно ожидая его реакции. И та следует без промедления:

— А порою даже с помощью brute force attack! — И Торнберг улыбается так безмятежно, как будто нет ничего более естественного, чем этот разговор двух немцев на английском языке — разговор, происходящий в убежище, где они оба спасаются от английских же бомб.

Марика быстро переводит взгляд с одного собеседника на другого. Если она не сильна в астрологии, то английский язык знает отлично. И ей уже случалось слышать о Блетчли-Парке — викторианском поместье в сотне километров от Лондона, где размещается английский дешифровальный центр, занимающийся разгадыванием немецкой засекреченной переписки. Специалисты центра называются брейкерами — взломщиками, потому что осуществляют именно что break — взлом шифров с применением самых нестандартных методов, brute force attack — грубой силы, как выражаются специалисты. О Блетчли-Парке Марике рассказывал Бальдр фон Сакс. Он слышал от друзей-пилотов, летавших на тяжелых бомбардировщиках: немыслимые награды и почести ждут того, кто умудрится сбросить свой взрывающийся груз на здание Блетчли-Парка! Бальдр любил каламбурить: мол, немецкими бомбами наше командование надеется поразить британскую «Бомбу» — устройство, созданное англичанами с целью «взорвать» все премудрости, на которые столь щедра знаменитая шифровальная машина «Энигма» — невероятное изобретение германского гения, по словам герра Геббельса. Речь, строго говоря, шла о двух германских гениях: Эдварде Хеберне, который изобрел ее еще в 1917 году, и о берлинском инженере Артуре Кирхе, создавшем независимую промышленную версию «Энигмы» для фирмы «Siemens».