Рецепт Екатерины Медичи

Она быстро (руку набила, было время!) рисует на каком-то листке, лежащем на письменном столе, окончание шифровки: постскриптум, и черно-белый квадрат, которому по-хорошему надо быть красно-белым, и букву Н, и знак планеты Меркурий:

— Мы с Бальдром так много говорили об этой шифровке, что он не мог уже перестать думать о ней. Так же, как не могла перестать о ней думать и я. Наверное, он вспомнил то, что говорил мне в самом начале попыток ее разгадать, еще когда мы вообще ничего не понимали в ее содержании. Он перечислял морские сигналы — Униформ, Отель, Джульетта, Сьерра, Фокстрот, еще какие-то… И совсем забыл, что это не просто названия, что за каждым стоит буква. Мы думали только о рисунках. А потом, несколько дней назад, я встретила одного человека, который в молодые годы служил капитаном. Он нашел на улице кошку и назвал ее Сьерра. И сказал мне: «Сьерра — как S, это означает, что за кормой моего судна сейчас заработают винты. Ноябрь — это нет. А Джульетта значит, что у меня пожар и опасный груз, надо соблюдать дистанцию». Я решила, что он сошел с ума. И только когда услышала, какими были последние слова Бальдра, я все поняла… Это названия морских сигналов… У каждого есть ключевое слово, буква, флаг и значение. Sierra — буква S, значение: «За кормой моего судна сейчас заработают винты». November — буква N, значение: «Нет». Juliet — буква J: «У меня пожар и опасный груз, надо соблюдать дистанцию». А буква Н значит — Hotel: «У меня на борту есть лоцман». Ты понимаешь?! В шифровке Торнберга Н — это не первая буква твоей фамилии. Это тоже морской сигнал, который он нарочно не нарисовал! Не нарисовал — но мы-то могли бы догадаться по аналогии с флагом U, Uniform! Флаг H, Hotel, выглядит как квадрат, одна половинка которого белая, а другая — красная. Торнберг очень хитер, он дал нам совершенно прозрачный намек (вернее, намек тебе, ведь шифровка изначально предназначалась тебе): у меня на борту лоцман! Кто такой лоцман? Это человек, который проводит корабли по опасному руслу, по фарватеру, так? Тот, кто указывает путь! Этот лоцман представляет опасность для Меркурия, то есть для тебя. «Вы идете навстречу опасности, Меркурий, потому что у меня на борту — лоцман!» Читай — проводник, предатель

…

— Черт возьми… — потрясенно бормочет Хорстер. — А ведь похоже на правду! Но кто же он, этот предатель? Почему Торнберг его не указал?

— Да нет, указал, — усмехается Марика. — Видишь буквы

? Как ты думаешь, почему они с восклицательным знаком? Да потому, что Торнберг хотел указать: это не просто постскриптум, это инициалы! P.S . — это P aul S chatten! Пауль Шаттен! Торнберг выложил тебе имя предателя на тарелочке, как лакомое блюдо. И был убежден, что ни ты, ни кто другой — вообще НИКТО! — не догадается об истинном смысле этого проклятого постскриптума. Он рисковал, уверенный, что на самом деле ничем не рискует. Да, не зря Торнберг долго жил в России… Небось любил играть в русскую рулетку! Как, наверное, он хохотал и над тобой, и над нами с Бальдром… И мы так и не догадались бы об этом, если бы не Бальдр. Уж не знаю, что его подтолкнуло, но… Теперь ты веришь, что Пауль — предатель?

— Я знаю , что Пауль — предатель, — негромко говорит Рудгер.

Марика смотрит настороженно.

— Твои доводы произвели на меня впечатление. Я загнал его в угол — в буквальном смысле слова — и предложил расстегнуть рубашку. Ничего больше — только расстегнуть рубашку. Он стал вырываться, потом схватился за пистолет… Но я был не один, а с товарищами. Его скрутили, стащили рубашку… На его плечах было два шрама, один на руке, причем очень удачно, на запястье, так что он выглядывал даже из длинного рукава рубашки и производил этакое весомое впечатление. Потом он… вынужден был ответить на все мои вопросы. Он очень многое рассказал. Я узнал столько… Я узнал даже то, чего никогда не заподозрил бы: что консультант профессор-оккультист Торнберг носит очень высокое воинское звание. Твой дядюшка угадал. Но даже он не мог бы догадаться, что Торнберга следует называть герр бригадефюрер. Итак, Пауль все сказал, а теперь… теперь его больше нет на этом свете, и труп его никто и никогда не найдет. Даже бригадефюрер Торнберг! Можешь не сомневаться, он долго будет гадать о судьбе своего любовника и личного осведомителя. Твой дядюшка сослужил нам отличную службу. Я бы с удовольствием пожал ему руку.

Марика вскидывает на него глаза.

— Боюсь, что мой дядюшка тебе руку не подал бы. Он, видишь ли, презирает предателей, ты разве еще не понял?

— Ты что, ополоумела? — рявкает Хорстер. — Что ты несешь?! Я убил предателя! Я!