Рецепт Екатерины Медичи

Марике ужасно хочется рассказать матери Марии о Бальдре и спросить совета, идти ли за него замуж, не грешно ли вообще — выходить замуж за влюбленного в тебя мужчину, если с некоторых пор мысли твои то и дело обращаются к другому, — но задать такой вопрос этой женщине кажется так же стыдно, как просить Бога о том, чтобы по промтоварным купонам начали регулярно выдавать шелковые чулки вместо нитяных. Поэтому Марика просто прощается, еще раз благодарит и уходит.

«Жаль, что я не живу в Париже, — думает она. — Я бы сюда часто приходила…»

А между тем до семи остается не так уж много времени. Марика спускается в метро и едет к Пале-Рояль, где назначена встреча с Бальдром. Может быть, лучше пойти в тот кабачок, в «Монте-Карло», одной? Конечно, ей будет свободнее разговаривать с Ники без немецкого офицера, которому вовсе незачем знать о противозаконных (с точки зрения этого самого немецкого офицера) деяниях русского эмигранта и французского студента Ники Вяземски. Но без Бальдра она вынуждена будет провести в кабачке ночь, пока не кончится полицейский час. А даже в Париже рестораны все же закрываются на ночь…

Впрочем, все оказывается не так страшно, как ожидала Марика. Во-первых, они с Бальдром легко находят «Монте-Карло». Во-вторых, Ники и в самом деле обнаруживается там. И хотя он едва не падает без чувств при виде внезапно возникшей на пороге сестры, да еще в сопровождении кавалера в серо-голубой форме с желтыми «птичьими» петлицами и орлом, держащим свастику, на груди (если в полет Бальдр может отправиться без комби, даже в смокинге, то в штаб Люфтваффе все же вынужден был явиться в форме, а переодеться после этого он не успел). Однако держится брат отменно, как ни в чем не бывало. А его друзья — высокая длинноногая девушка с прелестным неправильным личиком и ее муж, чуточку прихрамывающий утонченный господин (это были княгиня Вики Оболенская и ее муж, тезка Ники) — мгновенно начинают вести себя так, словно всю жизнь только и ждали, чтобы их познакомили со знаменитым «соколом фюрера». Они усаживаются за большой стол, который еще один утонченный аристократ в смокинге — как выясняется, тот самый граф Кирилл Макинский, которого все здесь зовут просто Сирил, — немедленно уставляет бутылками с вином и тарелками с едой.

— Его сюда пригласили работать, когда он лишился своего места преподавателя английского в коллеже, — поясняет Ники. — Ну кому взбредет в голову изучать английский язык во время войны с англичанами, когда кругом такая шпиономания? Отец его бывшего ученика — хозяин этого кабачка. Когда он пригласил Кирилла работать, тот сказал, что ничего не понимает в работе официанта. А папаша ученика ответил, что главное для этой работы — не слишком поношенный смокинг и безупречные манеры. То и другое у Кирилла имелось, вот он и получил это весьма хлебное местечко.

За пианино появляется тапер и начинает играть фокстрот.

Вики мгновенно вскакивает:

— Вы танцуете, Бальдр? Душу дьяволу продам за фокстрот с хорошим кавалером!

— Тогда продайте вашу душу мне, — галантно отвечает Бальдр, — потому что я — хороший кавалер!

— Удостоверяю, — говорит Марика. — Никто лучше Бальдра не танцует фокстрот. Во всяком случае, в рейхе!

Бальдр оставляет форменную фуражку и кортик на столике и ведет Вики танцевать. Оболенский с нескрываемой завистью смотрит на них, потом, словно почувствовав, что брату с сестрой не терпится поговорить, отходит к стойке бара. Ники резко поворачивается к Марике:

— Дорогая, что ты делаешь в Париже? И почему с Бальдром? У вас что, Господи помилуй, свадебное путешествие?

Ну, наконец-то один из них собрался заговорить о главном!

— До этого дело еще не дошло, ты что! — отмахивается Марика. — Меня заставил приехать Алекс.

Ники меняется в лице:

— Что-нибудь не так с… со шляпой?

— Ты хотел сказать, с лентами? — Марика с усмешкой наблюдает за судорогой, которая проходит по лицу брата. — Я их передала.

Еще одна судорога:

— Ты… ты знаешь?

— Такое впечатление, что знаю не только я.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты слышал когда-нибудь о человеке по фамилии Торнберг?

Бог весть, какого ответа она ждет, какой реакции Ники. Но не может и предположить, что он спокойно кивнет:

— Конечно. Профессор Теофил Торнберг — старый друг нашего дяди Георгия, отца Алекса. А что?

Да-да, Алекс что-то такое говорил, вспоминает Марика. Дескать, Торнберг когда-то спас жизнь Георгию Вяземскому — давно, в восемнадцатом году, в Петербурге…

— Опиши мне его, — просит Марика.

Ники удивлен такой настойчивостью, он недоумевающе пожимает плечами, но исполняет просьбу сестры:

— Ну, ему далеко за пятьдесят, он высокий, худой, с забавной седой эспаньолкой, с орлиным профилем… Немного похож на короля Дроздоборода из той книжки братьев Гримм, которая, помнишь, была у нас в Риге…

— Точно, он, — кивает Марика, ничуть не удивляясь, что Ники тоже называет Торнберга Дроздобородом. Они с братом совершенно одинаково воспринимают мир!