Рецепт Екатерины Медичи

Едва начав знакомиться с историей Варфоломеевской ночи, я готов был признать, что да. Но потом я углубился в рукописи — свидетельства очевидцев, участников резни и чудом спасшихся жертв. Они единогласно, хотя и с неравной степенью откровенности, утверждают: все мужские трупы гугенотов этой ночью и в последующие дни были оскоплены. Причем отрезанные гениталии (еще раз pardon, mademoiselle!) мертвецов исчезли. О, конечно, существует масса средневековых поверий о том, что отрезанный знак мужского достоинства врага повышает эротическую силу его победителя. Старухи-знахарки с упоением рекомендуют бессильным мужчинам пить некие безумные настойки из… и вновь pardon, trois fois pardon,[32] mademoiselle! А лучше давайте я извинюсь заранее, вперед, за все оптом, Марика, за все те непристойности, которые я вынужден буду произнести, потому что без них невозможно обойтись в моем рассказе, а вы дадите мне индульгенцию! — неловко усмехается Торнберг. — Да, об этих рецептах неловко говорить разумным, цивилизованным людям, однако нельзя отрицать то, какое огромное значение придавалось во все века и у всех народов детородным органам. Мужское семя считалось воплощением и источником жизненной силы. Каббала утверждает, что в семенниках «собрано все масло, достоинство и сила мужчины со всего тела». Согласно древней индийской мифологии, в семени содержится сущность всякой твари Божией, в том числе и человека. Именно поэтому у многих народов кастраты считались неполноценными, ущербными существами. Ветхий Завет утверждает: «У кого раздавлены ятра или отрезан детородный член, тот не может войти в общество Господне». Оскопить мужчину значило лишить его символа власти и жизни! Отрезанный детородный орган поверженного врага считался почетным воинским трофеем у многих народов. Так что североамериканские индейцы, снимавшие у врагов скальп, могут считаться удивительно благопристойными дикарями. А всеми чтимый библейский герой Давид преподнес своему царю крайнюю плоть двухсот убитых филистимлян… Однако во время того события, о котором я веду речь, ни один мужчина не приложил руку к надругательству над трупами. Мужчины просто убивали одного гугенота — и шли убивать другого. Однако к местам убийств, словно вороны к полю смертельной битвы, влекомые запахом крови и мертвечины, собирались какие-то женщины в черных плащах. Именно они проводили страшные операции над убитыми гугенотами, прятали кровавую добычу в складках своих плащей, а потом шли дальше, искать новый труп для оскопления. Я вижу брезгливость на вашем лице, Марика, но что ее вызвало? То, что женщины были столь жестоки, что их влекло к коллекционированию таких странных предметов ? Ну что ж, вспомните саму королеву Маргариту Наваррскую, столь живописно описанную Дюма-отцом: у нее был пришит к изнанке юбки карман, в котором она хранила высушенные сердца своих любовников. Учитывая любвеобилие этой королевы и ее репутацию, карман, должно быть, пришивался о-очень большой! Впрочем, оставим в покое королеву Марго, вернемся к Варфоломеевской ночи. Кто они были, эти женщины с ножами, эти жрицы осквернения трупов? Их действия производят впечатление очень четко организованных, направляемых единой волей, подобно тому, как действия воинского подразделения направляются волей своего командира… Да, в то время существовало некое объединение женщин, которое было спаяно поистине железной воинской дисциплиной и по-военному подчинялось воле командира. Это объединение называлось «летучим эскадроном любви». Именно благодаря его созданию Екатерина Медичи получила прозвище великой сводницы королевства, или Матроны. В наше время ее назвали бы бандершей…