Рецепт идеального лета

– Да все смеются над тобой, да-да, смеются, и в лицо, и за спиной, а мальчишки и вовсе не смотрят в твою сторону, а если и смотрят, то с презрением, – последнее слово она буквально прошипела, и на глазах ее блеснули слезы, а может, мне это только показалось, и это была игра света и тени из-за колышущихся на ветру листьев. – Ты думаешь, мальчишкам нужна твоя любовь? – с горечью спросила она. – Мальчишки – они всего лишь мальчишки, для них твоя любовь как игрушка. Да все мы для них как игрушки! – воскликнула она вдруг, всплеснув руками и задев при этом низко висящую ветку, отчего с нее тут же сорвались две переспелые сливы и подкатились под ноги Наташке. – Как сливы! – немедленно воскликнула она. – Мы для них как сливы! Сорвут, надкусят, бросят и растопчут! Вот так! Вот так! – и она принялась яростно топтаться по сливам, наглядно демонстрируя мне подвернувшуюся ей на язык метафору.

Пока она топталась, превращая сливы в жидкое месиво, до меня вдруг дошло, что весь этот монолог, все ее полные ненависти слова были брошены камнями не в мой, а в ее же собственный огород. Обращаясь ко мне, она имела в виду прежде всего себя, и я попыталась ее успокоить:

– Но… не все же они такие, – робко возразила я.

– Да что ты об этом знаешь?! – уже почти кричала Наташка. Я оглянулась, боясь, что на нас пялится уже половина лагеря, однако поблизости никого не оказалось, а Наташка продолжала разоряться: – Ты думаешь, что любовь – это тайные свидания, объятия, поцелуи… поцелуи!.. – Наташка коротко хохотнула, а затем закрыла лицо руками и прошептала едва слышно, разочарованно: – Любовь – это сплетни и косые взгляды…

Ее короткая черная челка легла поверх кистей, и теперь словно кисти стали ее лицом, на котором только и выделялись что впадины между крепко сомкнутыми пальцами, похожие на глубокие морщины.

– Но Денис… – проговорила я, вспомнив, как он признавался Наташке в любви. И пусть это было во время приступа его лунатизма, но все равно в его признании не было ни тени притворства.

– Да при чем тут твой Денис?! – снова крикнула Наташка, на время отняв ладони от лица, так что я имела возможность увидеть на нем такое выражение ненависти и отчаяния, которое ни разу еще не видела не только на ее лице, но и вообще ни на чьем.

– Почему «мой»?.. – пролепетала я.

– При чем тут твой Денис, – не слыша моих слов, продолжала кричать Наташка. – Я говорю о Костике. Костик – это… – и тут она осеклась, словно сболтнула лишнее, и сдавленно повторила, глядя куда-то поверх меня, с совершенно жалким видом: – Костик…

Я невольно оглянулась. Посреди футбольного поля стоял Костик. Он смотрел в нашу сторону. По его довольному виду можно было уверенно сделать вывод, что он слышал каждое наше слово. Ну, может, не каждое, но выкрикнутые Наташкой последние слова – точно.

Видимо, осознав, что, пока он не уйдет, мы так и будем молчать, он вальяжно отправился в сторону своего корпуса. Я хмуро проводила его взглядом.

Глядя на него, я на миг вспомнила, как его губы тянулись ко мне, как мое лицо вспыхнуло от горячего дыхания. Не в силах избавиться от навязчивого образа Костика, приближающегося губами к моим губам снова и снова, я тряхнула головой и виновато оглянулась в сторону Наташки. Однако той на прежнем месте не оказалось. Присмотревшись, я заметила, что ее красная футболка мелькает между деревьями, но все реже и реже. Наташка удалялась все глубже в рощу.

Я торопливо пошла следом за ней. Как бы там ни было, но наш разговор был все еще не закончен. Объективно говоря, мне слова вставить в него не удалось, а уж тем более озвучить идею, ради которой я и вызвала Наташку на разговор. Кто же знал, что вместо разговора выйдет ее истеричный монолог, да и тот будет грубо прерван появлением вездесущего Костика.

Лавируя между сливовыми деревьями, я внимательно осматривалась в надежде заметить Наташку. Она могла стоять, прислонившись к одному из деревьев, или сидеть на корточках, или… хотя нет, пожалуй, на само дерево она вряд ли полезла бы. Наташка была, конечно, озорной, но не настолько же. Все же ей хотелось быть похожей на опытную притягательную женщину, а не на проказливого мальчишку.

Я прошла мимо дерева, возле которого у меня состоялась та самая памятная встреча с Костиком, так называемое свидание, которое нет-нет да мелькало перед моим мысленным взором, словно надоедливая мошка, случайно залетевшая в дом. Я старалась забыть, я хмурилась и отвлекалась на другое, я нарочно начинала твердить «Маленький принц», «Маленький принц», пытаясь вызвать в голове образы из любимой книги. Но Костик прочно занял место Маленького принца и не собирался сдавать его без боя.