Рецепт красивой смерти

Гладышев поморщился, было видно, что ему до смерти хочется высказаться по этому поводу. Крячко весь подался вперед, ожидая, что лед наконец растаял, но нет, арестованный так и не высказался.

– Ладно, это вопрос философский, оставим его. Перейдем к фактам, – подавив раздражение, продолжил Крячко. – При допросе один из свидетелей показал, что человек, проживавший в доме Мережко в интересующий нас период, имел наколку на указательном пальце правой руки. Вижу, у тебя такой наколки нет. Как думаешь, о чем это говорит?

Вот тут Гладышев открыл глаза. Крячко надеялся увидеть в его взгляде удивление, недоверие, но только не то, что увидел. Там явно читался испуг. Настоящий, неподдельный ужас. «Чего он так испугался? – промелькнуло в голове Стаса. – Новость-то хорошая». Вслух же он этого не сказал. Сделал вид, что такой реакции от Гладышева и ждал, спокойно продолжал:

– Вариантов тут два. Либо ты умело свел наколку уже после совершения преступления, либо в доме Мережко вместо тебя жил кто-то другой. Лично я склоняюсь ко второму варианту. И тут назревает вопрос: кто тот человек, что жил у Мережко? Сам он вспомнить не смог, так что следующий шаг за тобой. Хочешь выпутаться из переделки – выкладывай, с кем поделился телефоном Мережко.

Гладышев долго смотрел на Крячко, будто взвешивая его слова, а затем задал вопрос, но вовсе не тот, на который Стас рассчитывал:

– Что за наколка?

– Обычная воровская наколка.

– Прямоугольник с ромбом по центру?

– Он самый, – подтвердил Крячко.

Гладышев снова закрыл глаза. На этот раз думал он намного дольше. Стас ему не мешал, решив, что настал переломный момент, после которого задержанный либо начинает колоться, либо уходит в глухую несознанку. Он искренне надеялся, что Гладышев выберет первый вариант. И снова ошибся. Тот не замкнулся в себе, но то, что он сказал, никак Крячко не устраивало.

– Преступление совершил я, – открыв глаза, заявил Гладышев. – Взорвал этот долбаный отдел, убил всех этих людей. Все, я признался, и покончим с этим. Везите меня куда следует, раскручивайте по полной, больше я ни слова не скажу. И адвокатов можете не подсылать, я и с ними говорить не стану.

Крячко аж рот открыл, настолько удивил его финт Гладышева. Он-то был уверен, что в доме Мережко Гладышева не было. Это подтверждало не только отсутствие татуировки перстня на правой руке задержанного. После того как Гладышев сбежал, следователь Железняков лично озаботился поисками алиби беглеца. Сделать это оказалось довольно легко.

Из исправительного учреждения Гладышев вышел по условно-досрочному, поэтому ему было предписано еженедельно отмечаться в районном отделе. Железняков поднял записи за тот период и получил почти стопроцентное алиби. В день взрыва ровно в десять часов утра Гладышев явился по вызову к участковому. Это был не плановый визит, а принудительный вызов. Дело в том, что накануне на Гладышева поступила жалоба от соседей. Ничего криминального, скорее мелкие склоки вредных соседей. Те пожаловались, что у Гладышева громко работает телевизор, а так как время, указанное в заявлении, выходило за рамки дозволенного законом, участковый инспектор обязан был отреагировать. Он позвонил Гладышеву на работу и велел начальнику прислать его в участок. Тот приехал, выслушал наставления участкового, поставил подпись под протоколом проведения разъяснительной работы и снова уехал.

Времени это заняло не более десяти минут, и технически, если подходить к вопросу формально, Гладышев мог успеть доехать на личном транспорте до Москвы, взорвать Дмитровское отделение полиции и снова вернуться в Курск, но на практике такое вряд ли было возможно. Железняков попытался уточнить у начальника автомастерской, возвращался ли Гладышев в тот день на работу, но начальник поручиться не рискнул. Вроде бы Гладышев никогда работу не пропускал, но кто знает, он ведь мог и забыть про один из таких случаев. Чтобы постоянно прогуливать – этого не было, а вот один-два раза? Утверждать что-либо он отказался.

Был и еще один аспект, который говорил в пользу Гладышева. Его подленькие соседи, которых, видимо, не устраивало, что за стенкой живет бывший уголовник, в тот же день снова накатали жалобу участковому. На этот раз им помешал не телевизор, а шум работающего перфоратора. Якобы сосед после двадцати трех часов пользовался шумным инструментом, и не столько для того, чтобы благоустроить жилплощадь, а исключительно ради того, чтобы позлить соседей. Мол, обиделся на жалобу насчет телевизора и решил отомстить. Участковый оказался парнем добросовестным. Он не поленился пройтись по другим соседям, чтобы выяснить, действительно ли у Гладышева работал перфоратор. Соседи подтвердили, но все как один заявляли, что работы Гладышев закончил еще до девяти.