Рецепт красивой смерти

– Сла-а-ва богу! – с нотками иронии произнес Гуров. – Хоть и с опозданием, хоть и не без скрипа, справедливость наконец-то себя явила! Но это – всего лишь частный случай торжества справедливости. Гораздо больше похожих историй с совсем иным финалом. Ведь закон о самообороне, вернее, о праве на самооборону до сих пор так и не принят. Верно? Наша Дума, которая с легкостью необычайной принимает карательные законы… ну, там, о так называемых «шпионских гаджетах», закон о «трех сучках», похожий на тот, что «о трех колосках», когда штрафануть, а то и посадить могут за охапку сушняка из придорожной лесополосы, никак не осилит принятие закона о праве человека на жизнь! Е-п-р-с-т! Нет, в самом деле! Ведь защищая свою жизнь от убийцы или жизнь кого-то из близких, даже жизнь случайного прохожего, человек реализует свое конституционное право на жизнь. А Дума и суды, получается, это право постоянно нарушают? Не так ли, мон шер женераль?

– Видишь ли, Лева… – дернул плечом Орлов. – Есть такое понятие «правоприменительная практика», когда суд при принятии своего решения ориентируется на уже устоявшийся формат вынесения решений по тем или иным вопросам. Да, у нас, к сожалению, пока доминирует обвинительный уклон, хотя Верховный суд уже не раз указывал судам первичной инстанции на то, что нужно быть гуманнее в вопросах самозащиты именно к тем, кто оборонялся. Так что ты зря считаешь, что в этом плане у нас справедливости вообще никакой.

Ответом ему был саркастичный смех оперов. Схватившись за живот, Стас многозначительно покачал головой и, продолжая смеяться, изобразил реверанс.

– Ой, спасибо, утешил, отец родной! Значит, высший суд уже не раз давал команду не сечь головы тем, кто не пожелал стать жертвой бандюгана или дать в обиду другого человека? Замечательно! Но его почему-то слишком многие не слышат и продолжают головы тяпать. Вот и задумаешься: какая у нас интересная справедливость! Ведь такое бывает не так уж и редко: вынул пачку баксов – и она тут же заулыбалась. Торжествует, значит. Денег нет – все, суши сухари! В войну ходила частушка: «Антонеску дал приказ за два дня забрать Кавказ, а румыны не поняли, за два дня Кавказ отдали». Вот и у нас то же самое: не понимают почему-то!

– А случай с Захаровым, как ты считаешь – это факт торжества справедливости или чего-то иного? А? – в упор посмотрел Лев на Орлова:

– Гм… – Генерал несколько понурился и, не поднимая головы, тягостно вздохнул. – Мужики, ну, вы же понимаете, что это не вчера появилось и не завтра кончится? Ведь и при Союзе было точно так же, если не хуже… Ведь и тогда самозащита была строго регламентирована, и людей сажали за ее превышение сплошь и рядом. И при царе… Смотрели «Петербургские тайны»? Хмырь-графчик женщину изнасиловал, так ее еще и на каторгу осудили! О, как! Это – Россия, мужики! Ладно уж, что в наших силах – поправим, что не в наших – попробуем поправить. Все, закрываем эту тему и обсуждаем наши текущие дела. Что у вас на завтра?

– Именно свои текущие дела на данный момент мы уже почти закончили, – спокойно парировал Лев, откинувшись в кресле. – Мы установили заказчика и исполнителей убийства под Истрой, выяснили причины происшедшего, задержали ряд фигурантов, которые, вполне возможно, понесут уголовную ответственность…

– Почему это «возможно, понесут»? – недоуменно хмыкнул Орлов.

– А потому, мин херц, что у нас есть такое явление, как «правоприменительная практика», согласно которой тот же Чача может быть признан агнцем безгрешным. Помнишь, в «лихие девяностые», как их не так давно одна известная особа назвала – «святые», мы отбили у нашего правосудия паренька, которого едва не упрятали лет на десять. Будучи голодным, он украл бублик. А козел-следак на него навешал все свои «висяки». Хорошо, мне удалось его поймать на взятке! Тут же вся обвинительная база рухнула и рассыпалась. А суд, я уверен, решение посадить вынес бы автоматически, в соответствии с заветами товарищей Ульриха и Вышинского. Было? Вот! Кстати, следака тогда, я помню, не посадили, а всего лишь выгнали с работы. Так что не питай иллюзий, товарищ наивный генерал, – еще вопрос, за кем будет последнее слово!

– Точно, точно! Я тот случай помню… – вскинул указательный палец Крячко. – Фамилия того следака была Гнильцов. Бог знает, кому какую фамилию дать. А что касается завтрашнего дня, то нам еще чачинскую группировку нужно прошерстить, да и про кислянцевских не забыть. Дел еще полно.

– Но не забывайте и про свое основное расследование! – заметил Орлов. – Пока группировка исламистов не отправится в СИЗО, вам «сушить весла» рано.

Выйдя из приемной в коридор, опера переглянулись.

– Слушай, а тебе не кажется, – негромко заговорил Стас, – что нашего Петруху малость начала душить общеизвестная жаба? Смотри: «алмазное дело» раскручивать начали мы, вышли на основных фигурантов тоже мы, а теперь, фактически, это дело перехватили фээсбэшники. Ну, у меня-то тут никакой ни зависти, ни ревности – пусть доводят до конца. Но вот Петруху-то, я гляжу, проняло основательно…